Альберт Налчаджян - Фрустрация, психологическая самозащита и характер. Том 2. Защитные механизмы, самосознание и характер

Возникает ряд новых вопросов, которые ниже рассматриваются весьма кратко.

1) Личность А имеет о себе представление А', которое в значительной мере искажает А. Почему? Какую роль в этом деле играют защитные процессы? Мы полагаем, что в таком искажении активно участвуют атрибуция, проекция, рационализация и интроекция. Но какова мотивация искажения? При поиске ответа на данный вопрос следует иметь в виду всю сложность структуры Я-концепции, наличие в ней не только ситуативных, но и сравнительно устойчивых Я-образов. Как ситуативные, так и другие Я-образы (например, идеальное Я, представляемые Я и др.) в принципе всегда искажены в положительную или отрицательную сторону, и эти искажения и сдвиги, а также их мотивацию и разновидности предстоит исследовать. поскольку они оказывают существенное влияние на поведение личности в социальных ситуациях.

2) Следует учесть, что хотя А выступает в социальных отношениях на сознательном уровне как А' (сознательный Я-образ), в процессах социального взаимодействия на подсознательном уровне участвуют все реальные особенности личности (т. е. А). Поэтому в социальных процессах между А и А' (в определенном смысле между сознательно контролируемым и спонтанно-подсознательным поведением личности) могут возникать конфликты. Отсюда – достаточно часто наблюдаемая непоследовательность в поведении людей. Следует специально выделять и описать специфические формы непоследовательностей в поведении, обусловленных именно конфликтами между А и А' (в частности, между неосознанными и осознанными мотивами).

Названные выше и другие защитные механизмы приводят к искажению не только образа той личности, у которой они имеют место: они искажают также образы тех людей, с которыми данная личность взаимодействует. Искажаются также образы «обобщенных других». В результате взаимопонимание существенно затрудняется.

Материал настоящего параграфа можно было бы включить также в главу о патологической защите. Однако имея в виду то, что в нем затрагивается вопрос самосознания, мы решили обсудить его здесь.

Понятие «противофобическая защита» использовал Эрик Эриксон. На примере анализа психической жизни трехлетнего мальчика Сэма он показал, что этот мальчик в опасных ситуациях использовал «противофобические» защитные механизмы: переживая внезапный испуг, он нападал; получая знания, которые для других были бы огорчительными, он с тревожным упорством задавал вопросы.

Эти формы поведения Эриксон считает защитными, поскольку подобные процессы способствуют организации опыта ребенка в структуре индивидуального «Я». Эти центральные процессы охраняют согласованность и индивидуальность опыта, приводя в движение индивидуальные механизмы, охраняющие личность против ударов среды и внезапных порывов организма. Они позволяют также предвидеть внутренние и внешние опасности, интегрировать способности и средовые возможности. Эти процессы создают чувство непротиворечивой индивидуации и тождества (обладание собственным «Я», положительными чертами, вступление на путь, ведущий к тому, чтобы стать приемлемой для других людей личностью).

Однако если результаты индивидуации с помощью названных защитных процессов оказываются ненужными или неподходящими в социальной среде, тогда защитные системы оказываются в неисправности (out of comission): там, где «противофобик» не может атаковать, он чувствует себя беззащитным против атак и даже провоцирует такую атаку.

Эриксон придает важное значение социальным – групповым и другим – воздействиям на личность и считает, что каждый индивидуальной случай тревоги отражает те латентные заботы и проблемы, которые существуют в социальных группах индивида. Эриксон напоминает, что личность имеет три вида процессов: соматические, эго-процессы и социальные процессы, которые традиционно относятся к трем областям науки: биологии, психологии и социальным наукам. Межу тем они – три стороны единого жизненного процесса человеческой жизни. В частности, тревога выражается в напряжении тела, в индивидуальной тревожности и в групповой панике, то есть тремя способами, которые изучаются различными методами. Клиническое изучение личности должно охватить все три ее стороны, которые взаимосвязаны и взаимодействуют. Эти три стороны (и три процесса) личности нередко конвергируют и создают синтетические результаты (например, патологическое изменение поведения). Знание данных процессов, согласно Эриксону, еще не означает, что мы открыли причины полученного общего результата, поскольку мы не знаем, какими были предшествующие процессы личности. Но знание названных конвергирующих процессов создает хотя бы континуум, который позволяет понять условия патологического развития.

Вполне понятно, что требуется дальнейшее исследование т. н. «противофобических реакций» личности.

Когда у человека «срывают маску», он как бы непосредственно ощущает, что его лицо было оголено. При этом он переживает стыд, смущение, обострение восприятия Я-образов, которые представляют его реальное Я и другие процессы.

Сказанное означает следующее: 1) когда человек «надевает» на себе социальную маску, то у него физически меняется лицо; 2) следовательно, социальные Я-образы связаны с физическим Я индивида. Во всяком случае, эти образования, как подструктуры Я-концепции, взаимодействуют. Социальная маска как бы актуализирует ту часть схемы тела человека, которая является отражением его головы, особенно его лица; 3) когда у человека «срывают маску» и он переживает стыд, ему, для того чтобы оставаться в данной социальной ситуации, следует надеть новый социальный образ, новую маску – в соответствии с изменившейся ситуацией. Это адаптация путем изменения «Я», актуализации новых частей Я-концепции. Если это индивиду не удается, он должен выбрать стратегию ухода или бегства из ситуации.

Некоторые писатели очень близко подошли к осознанию существования подобных явлений. Так, Альберто Моравиа в романе «Я и он», описывая неприятную ситуацию, в которую попал его герой Рико, его устами передает следующее:

«Сидящие в зале хлопают Маурицио одновременно и в строго определенном ритме: два хлопка – пауза; два хлопка – пауза. Они хлопают Маурицио за то, что он «сорвал с меня маску», а я и вправду чувствую себя «без маски», то есть с обиженным, беззащитным лицом, так, словно до сей поры защищал и прятал его под некой маской» [485] Моравиа А. Я и он. – «Иностранная литература», № 4, 1994, с. 185–186. .