Роджер Смит - Чувство движения. Интеллектуальная история

«Для нас, скалолазов, поставленная цель, настойчивость в ее достижении выше грубой силы <���…> и сколько бы препятствий ни пришлось нам одолеть или обойти, мы твердо знаем: кто хочет, тот добьется. И когда мы возвращаемся к нашим повседневным занятиям, мы намного лучше готовы к той борьбе, что зовется жизнью» (Whymper, 2002, p. 379).

Именно эту телесно воплощенную этику подхватил и развил возникший в последние десятилетия XIX века широкомасштабный, институционализированный международный интерес к физкультуре и спорту. Для Стивена «горы олицетворяют всесилие природы, с которым мы вынуждены считаться» (Stephen, 1936, p. 181). И далее он задается вопросом: «Так где же кончается Монблан и где начинаюсь я сам?» (Stephen, 1936, p. 180) [219] Увлечение Стивена альпинизмом как ключ к пониманию его характера (см.: Hollis, 2010); о возможных последствиях реакции Вирджинии Вулф на то особое значение, которое ее отец придавал походам в горы, см.: Hollis, 2011. . Таким образом, альпинизм на практике, в жизни конкретных людей, претворял ту самую корреляцию между силами природы и силами человеческой активности, которая стала предметом научных дискуссий как новейшее открытие в теории познания. Язык силы связал природу и человека. Физик Джон Тиндаль, издали глядя на гору Вайсхорн, размышлял: «Но ее красота ассоциируется с мощью, и для нас она не символ жестокости, а символ величия и силы» (Tyndall, 1871, p. 81). Силы человеческие и силы природные соединились в пронизанной морализаторством эстетике восхождения. Вот что написал о своем покорении (о своем «первовосхождении», как говорят альпинисты) неприступной вершины Вайсхорн этот североирландский протестант: «Я думал об англичанах на поле брани, о тех качествах, которые их прославили, и о том, что главное среди этих качеств – не ведать, когда пора отступить, до конца сражаться и хранить верность своему долгу, даже если надежда оставила тебя. Такие мысли и вознесли меня на вершину» (ibid., p. 104). Этот стиль, явно перекликавшийся с маскулинным чувствованием, достиг своего апогея в описания феномена «мускулистого христианства», в соответствии с которым здоровое мужское тело есть вместилище здорового христианского духа [220] О проявлениях «мускулистого христианства» (впервые это выражение было использовано в 1857 году в рецензии на роман Чарльза Кингсли) см.: Hall, 1994. О значении, которое Кингсли придавал развитию тела, см.: Gay, 1986, p. 278–279, 297–312. .

Нет сомнения в том, что в горах сила воли на вес золота. В стихотворении Теннисона «Воля», опубликованном в 1857 году, сила духа сама представляется скалой (в русском переводе «утесом»), окруженной, правда, не снегом и льдом, а бушующим морем.

Оказывая сопротивление скалолазу (или морю), будучи той силой, на преодоление которой направлен волевой порыв индивида, скала являлась одновременно и твердью, опорой для противостояния силам мира; недаром о мужественном и стойком человеке говорят «тверд, как скала». Иными словами, эта незыблемая основа сопротивляется движению и вместе с тем делает движение возможным. Физическое усилие, направленное на преодоление сопротивления могучих гор, служило эталоном опыта усилия-сопротивления, в том числе и для решения менее обременительных с точки зрения физической нагрузки задач, связанных с ментальной и моральной активностью. Анализируя отношение Стивена к альпинизму, Кэтрин Холлис отводит сопротивлению центральное место: «Горы в своем величии равнодушны к нам: внутреннее сродство, о котором говорит Стивен, не в том, что горы похожи на людей, а в том, что в процессе восхождения, скалолаз как бы уподобляется горе, становится более материальным – он скорее мыслящее тело, чем воплощенный разум» (Hollis, 2010, p. 40–41). В мире викторианской морали то или иное осознание действия – сопротивления было присуще каждому. И альпинист, преодолевающий экстремальное физическое сопротивление, символизировал героическое нравственное усилие до такой степени, что «моральным» виделось даже его тело.

На первый взгляд, викторианские походы по равнинам и горам – занятие сугубо мужское. Женские заботы, не говоря о женском платье, как и вековой обычай мужчин собираться своей компанией, казалось бы, не оставляют в этом никаких сомнений. Однако не все так просто. В конце концов не только мужчины зарабатывали на жизнь тяжелым физическим трудом, да и бесконечная домашняя работа требует здоровья и сил, если нужно одолеть «горы» грязи, трудно поддающиеся уборке. Известно, что в России того времени существовала система найма бурлаков – рабочих, которые собирались в артели для буксировки судов на бечеве вверх по течению Волги (человеческая тяга обходилась судовладельцам дешевле лошадиной), причем артели бывали как мужские, так и женские. В покорении альпийских гор участвовало немало чрезвычайно решительных и сильных женщин. Так, одной местной жительнице удалось с третьей попытки почти добраться до вершины Маттерхорна с итальянской стороны [222] Сообщение об этом (с восклицательным знаком, явно выражающим высокомерное изумление автора) см.: Whymper, 2002, p. 396. . Многие британки и американки регулярно совершали восхождения. Как только горный отель, откуда альпинистка трогалась в путь, скрывался из виду, она путем только ей известных ухищрений быстро производила перемены в своем гардеробе, обеспечивая себе необходимую свободу движения. И некоторые мужчины с пониманием и поддержкой относились к участию женщин в альпинистских экспедициях [223] О широком интересе женщин см. историографический очерк в книге Энн Колли: Colley, 2010, ch. 3. . Как писала Айрис Мэрион Янг, пресловутая женская неловкость при выполнении определенных движений коррелирует с тем, что женщина не чувствует себя хозяйкой своего тела: «Существование в условиях телесной объективации приводит к тому, что женщина стесняется своего тела и в итоге сама от него дистанцируется» (Young, 1980, p. 154). В горах же, где никто, кроме товарищей-альпинистов ее не видел, женщина вновь, так сказать, становилась хозяйкой своего тела. В публичном пространстве аналогичную оздоровительную роль играли занятия спортом, велосипед и современный танец.

Илл. 10. Люси Смит и Полина Ранкин на скалах Солсбери. 1908. Свобода и несвобода двигаться