Мартин Робинсон - Быть мужчиной

— Я неоднократно слышала: «Ну, у нас были женщины-премьер-министры, да в моей фирме генеральный директор — женщина», — говорит Анушка. — Однако суть-то не в том, что дискриминация по половому признаку незаконна. Да, перед законом мы равны, но мой опыт в этом мире отличается от твоего. Потому-то и сохраняется некоторый разрыв с мужчинами.

Этот разрыв связан с расчеловечиванием. Женщины — Другие и оттого немного пугают . Несмотря на предполагаемую разумность мужчин, Другой вызывает у них неадекватную реакцию: невроз до трясучки, который способен выражаться в агрессии. Исследование, проведенное Королевским колледжем, показало, что 33% женщин, недавно принятых на руководящие позиции, сталкиваются с неуважением и оскорбительными замечаниями — по сравнению с 13% мужчин. Женщины могут подниматься по карьерной лестнице, но реакция на это — не просто идеологическое сопротивление: сетевой троллинг, угрозы смертью и насилием, направленные на высокопоставленных женщин (парламентариев, телезвезд, активисток), губят разумную дискуссию и заменяют ее унизительными нападками.

Хитрить и прятаться — опасная стратегия. «Синдром стороннего наблюдателя» — побуждение к действию из-за сознательного невежества, поощрение посредством молчания — несомненно, присутствует: мужчины видят, как другие мужчины заходят слишком далеко, в Сети и в реальной жизни. Все большему числу мужчин необходимо дозреть эмоционально, чтобы выходить, когда это необходимо, из взятой на себя роли мальчика; формировать свое окружение, активно внедряя уважительное поведение. Мы и без долбаной рекламы Gillette разберемся, что нам следует делать. Ясно, что вокруг полно проблем и нельзя оставлять женщин разгребать весь этот мусор; мужчинам пора включаться и выступать вперед.

С некоторыми из перечисленных проблем, по мнению Анушки, можно справиться благодаря позитивному подходу к сексу и к отношениям, при котором женщины будут сами распоряжаться своим телом, и таким образом их ценность станет понятна обществу. Гетеросексуальные мужчины тем временем должны расчистить пространство для этого развития и активно поддерживать его, не воспринимая как угрозу.

— Я думаю, это прекрасный момент, чтобы услышать друг друга, — говорит Анушка. — Если ты, мужчина, надеешься построить отношения с женщиной, то прислушивайся к тому, что она говорит о своих желаниях. Многие мужчины, как мне кажется, придерживаются старых взглядов на мужественность, несмотря на заверения женщин в том, что они предпочитают более эмоциональную мужественность. Мы готовы принять вас с вашей новой мужественностью. Это требует от мужчин «прыжка веры».

Свой «прыжок веры» я совершил на мероприятии «Джем близости». Это был тренинг несексуальных прикосновений, на котором мы учились чувствовать себя более комфортно в близких отношениях. Я ненавижу близость. Ненавижу, когда ко мне прикасается кто-то кроме моих детей и жены, и даже в эти моменты я похож на дорожный знак. Мне кажется, что такая зажатость и тревога гетеросексуального мальчика связана с контролем, рациональностью, культурными стереотипами о том, каким должен быть мужчина, и более широкой социальной структурой власти Стандартного Мужчины. Был ли мой страх близости, моя эмоциональная незрелость барьером, отражающим сомнения в человечности остальных людей? Возможно, здесь я как раз ступил на путь исправления…

Зазвонили колокольчики и заиграла музыка, жанр которой я определил бы как «акустический гитарный хаус».

— Закройте глаза и свободно двигайтесь по комнате. Почувствуйте музыку ступнями.

Я прикрыл глаза, но не полностью — так делают мои дети, когда проверяют, ушел ли я из комнаты перед сном. Я не хотел врезаться в кого-нибудь из незнакомцев, которые танцевали вокруг плетеных ковриков танец в каком-то невообразимом, пугающем меня стиле.

— Почувствуйте колени, таз — пусть они двигаются.

Я мог бы подвигать тазом, но для этого мне пришлось бы остановиться. Это был компромисс. Так что я встал с закрытыми глазами и начал дергаться на месте, словно надувная фигура у заправочной станции. Сколько это еще продолжится?

— Хорошо. Возвращаемся в себя. Дышим и ощущаем себя в себе. А теперь найдите партнера для прикосновений.

Я предусмотрительно оделся в джемпер крупной вязки — самый толстый из имеющихся. Драгоценный шерстяной доспех, оберегающий от всего этого. Рядом стояла женщина. Судя по всему, она не особенно стремилась стать моим партнером, но рядом больше никого не было и казалось неприличным отойти к кому-то другому.

— Теперь выразите лицом и телом всю свою неприязнь к себе, — сказал модератор.

В пятнадцати сантиметрах от моего носа лицо женщины начало искажаться в болезненных гримасах, и я услышал не менее болезненные звуки. Глаза ее были закрыты, так что я улучил момент и посмотрел на других людей в зале. Господи, большинство из них делали то же самое! Линды Блэр из «Экзорциста» выли и изгибались, будто аниматроники.

Колокольчики вновь прозвонили, и я повернулся к своей напарнице, уже открывшей глаза. Я поощряюще покивал.

— Теперь меняемся: пусть другой партнер покажет свою безобразность.

Я покраснел и сложил руки на груди. Пробормотал под нос:

— Бр-р-р.

Моя партнерша подмигнула мне.

— Извините, — произнес я, — я не очень хорошо это умею.

— Все нормально, — подбодрила она.

Я посмотрел в пол. Изрыгнул еще один неискренний «бр-р-р» и сдался.

Опять зазвонили колокольчики.

О Боже, что еще?

Как оказалось, они провозгласили минуту прикосновений друг к другу. Очень осторожных, нейтральных прикосновений к рукам и плечам. Это было неловко. Ужасно неловко. Мы должны были говорить «да» каждые несколько секунд, давая согласие на продолжение, «пауза» — если не уверены и «нет» — если хотим остановиться. На самом деле мы придерживались негласной договоренности — сдерживаться, не выходя за рамки обычного: эдакое ванильное мороженое без добавок и посыпки. Я минуту поразминал локти своей напарницы, затем пришла ее очередь сделать со мной то же самое. Закрыв глаза, я вздрагивал при каждом прикосновении.

Я радовался возможности держать глаза закрытыми — учитывая звуки, доносившиеся со всех сторон комнаты. Сирена в моей голове орала о нарушении режима невидимости. Проявляемая другими легкая сексуальность заставляла меня замирать. Я не мог просто перешагнуть через себя и позволить всему идти своим чередом. Ранее, когда мы сидели в кругу на подушечках и раскрывали свои сексуальные секреты, я не переставал говорить что-то вроде: «Я никогда не доверял своему члену» и «Отцовство улучшило мою сексуальную жизнь, стерев воспоминания о том, в каком же дерьме я участвую». Люди делились глубокими размышлениями о себе, пытаясь разобраться в своей подлинной природе, и я желал того же, но продолжал отделываться глупыми шутками. Не знаю — то ли я слишком «отмороженный», то ли слишком старый, то ли у меня слишком много нерешенных проблем; а может, я, как типичный Стандартный Мужчина, имею предубеждения против всего, что хотя бы слегка попахивает хиппи. Скорее всего, причиной было все вышеперечисленное.