Мартин Робинсон - Быть мужчиной

Можно понять, почему все произошло именно так: он был выходцем из рабочего класса западной части Лондона, хорошо устроился, стал управляющим директором компании, владел «Фордом Капри» — чего еще нужно? Но он не мог избавиться от унаследованных стереотипов мужского поведения. Несмотря на то, что они мешали ему и, конечно, наносили вред мне, ребенку. Это выросло из послевоенной среды, когда у одного соседа нет ног, у другого — руки, а у тебя — вкусной еды и ты пытаешься ужиться со всем этим.

Люди обращаются к прошлому, чтобы спокойнее воспринимать будущее. «Сделаем Америку снова великой», «Дух героического прошлого» и все такое. Мы живем в самое безопасное время за всю историю человечества, в лучшее время для жизни — и все равно воспринимаем мужественность через устаревший фильтр. Чтобы быть настоящим мужиком, ты должен уметь махать кулаками. То есть вести себя как мужчина… ну, скажем, XII века ? Вместо того, чтобы радоваться возможностям свободного самовыражения, которые есть у нас сейчас.

Я говорю своему сыну, что люблю его, примерно раз десять в день. Это часть нашего с ним языка, нашего образа жизни. Но многое в мужском поведении завязло в прошлом и в сковывающей ностальгии по прошлому.

Дом там, где твое сердце, или там, где сердце было впервые разбито. Дом — это первая арена для уроков мужественности именно потому, что дом не мужское место. Согласно старинным патриархальным устоям, мужчине надлежало находиться каким-то образом над домашним пространством или как минимум принимать сравнительно малое участие в формировании эмоциональной атмосферы; и дети усваивают эти идеи. Отцовская ответственность огромна, но в течение многих лет после войны воспитание детей не было сферой ответственности отцов. Работа — мир мужчин, дом — мир женщин. Детская травма, питающая столь непродуктивное мужское поведение, часто возникает из-за пугающей фигуры в гостиной или пустоты на ее месте. Хотя присутствие отца ни в коем случае не является условием для теплой, счастливой семьи — это подтверждают семьи, состоящие из матерей-одиночек либо одних только женщин или небинарных людей, — но если с отцом что-то не так, это может оказать деструктивное влияние на дальнейшую жизнь ребенка. Матери тоже бывают кошмаром, однако мы говорим о мужчинах — у них есть склонность либо изображать «мужика в доме», либо отсутствовать эмоционально, а то и физически.

Но отец способен оказать и мощное позитивное влияние. Независимо от последующего опыта, трудно изменить впечатление о мужественности, полученное в детстве. Саймон, который, к сожалению, пил свой напиток медленнее, чем я (не то чтобы я пытался перещеголять его; просто у меня есть определенные проблемы с общением, и для их преодоления требуется больше алкоголя), рассуждал о трудностях всех гендерных отношений в этом мире:

Немного странно, что разговоры о маскулинности мы ведем только с мужчинами. У меня есть пятнадцатилетняя дочь и тринадцатилетний сын, и мужественность, которую они оба видят вокруг, важна как для его будущего счастья, так и для ее.

Если мир должен измениться во имя равенства, отцам придется включиться в процесс дома — из вполне практических соображений. В 2019 году организация Promundo выпустила доклад «Положение отцов мира» (State of the World’s Fathers), содержащий анализ данных о 12 000 мужчин из 11 стран, включая Великобританию. Согласно ему, мужчины выражают желание проводить больше времени с детьми, а 93% британских пап утверждают, что «сделают все возможное» для участия в раннем развитии своих детей, однако только 44% из них взяли полные две недели отпуска по уходу за ребенком. Более того, отцам позволено брать так называемый родительский отпуск по окончании аналогичного у матери — фактически это узаконено с 2016 года, — но менее 1% из них воспользовались такой возможностью. По сути никто. Почему? Отсутствие реальных стимулов от работодателей, желающих, чтобы мужчина фокусировался на прибыли, неравная оплата — женщинам платят меньше, соответственно, если гетеросексуальной паре предстоит потерять одну зарплату, скорее всего, будет решено отказаться от зарплаты женщины, из-за чего в будущем она может не рассчитывать на больший доход, — и культурные табу; все складывается не в ее пользу. Плюс, конечно, уход за детьми выглядит как тяжелая и грязная работа: «Это мужской мир, и мы не должны вытирать какашки» .

Я сидел с Гэри Баркером из Promundo и его дочерью в книжном магазине «Ковент Гарден». Они американцы и выглядят так, будто сошли с обложки глянцевого журнала; я же, пробежав под дождем, походил на чудака, вывалившегося из водосточной трубы. Дочь Гэри не участвовала активно в беседе, но удивила меня своим спокойным отношением к теме: молодая студентка американского университета, она привыкла к тому, что гендерные роли занимают верхние строчки в повестке дня.

Гэри основал Promundo после долгой работы в бразильском Рио-де-Жанейро; там он пытался найти альтернативные жизненные пути для мальчиков из фавел , чтобы удержать их подальше от банд. Этот свой опыт он описал в книге «Умереть, чтобы стать мужчиной» (Dying to be Men). Бывшие члены банд вошли в штат Promundo — организация начиналась с 20 таких молодых парней; они были промоутерами и соавторами программы «Мужество 2.0», которая легла в основу образовательной деятельности подобных объединений в разных странах. Сейчас Promundo работает с правительствами и неправительственными организациями по всему миру, собирая данные и обучая мальчиков и мужчин способам борьбы с гендерным насилием и регрессивной маскулинностью, которая, как правило, стоит за ним. Существуют огромные различия в положении мужчин разных стран, но есть у них и кое-что общее. По словам Гэри, ключевая особенность — это контроль мужчин над женщинами, а также то, что мужчины являются кормильцами. Гэри называет это «ловушкой дающего».

Я работал в полевых условиях от Афганистана до Балкан и Южной Африки, и только одну вещь наблюдал повсюду. Мужчины способны выполнять много разных задач, но они должны быть кормильцами. Даже те, кто в большей степени вовлечен в воспитание детей или находится в положении «домашнего» папы, беспокоятся о том, что подумают о них дети и окружающие.

Мужчины связывают себя с работой. Мужчина — часть трудового мира, и это значит, что работа становится составляющей его личности, а коллеги — его племенем, поэтому потеря работы способна разрушить его. Потеряв свою предыдущую работу, я увидел в этом осуждение меня как мужчины: не перерыв в карьере, а мой личный провал. Согласно статистике мужских самоубийств в Великобритании, хуже всего обстоят дела в регионах с высокой безработицей, а самая высокая вероятность самоубийства — в возрастной категории 40–60 лет. Потеря работы, безусловно, влияет на это, разрушая семьи, склоняя к зависимостям, но есть и более важный аспект: она оборачивается потерей самого себя для любого, кто вырос с мыслью, что мужчина обязан быть кормильцем.