Карл Юнг - Нераскрытая самость

Следовательно, каждому сознательному акту или событию присуща бессознательная составляющая точно так же, как каждому акту чувственного восприятия присущ сублиминальный (подпороговый) аспект: например, звук может быть ниже или выше порога слышимости, а свет – ниже или выше порога видимости. Бессознательная часть психического события достигает сознания только косвенно, если достигает его вообще. Событие обнаруживает существование своего бессознательного аспекта лишь в той мере, в какой оно характеризуется неосознаваемой эмоциональностью или жизненной важностью. Бессознательная часть – своего рода запоздалая мысль, которая может быть осознана с течением времени, благодаря интуиции или глубоким размышлениям. Однако событие также может проявить свой бессознательный аспект в сновидении, что происходит достаточно часто. В сновидении бессознательный аспект предстает в форме символического образа, а не как рациональная мысль. Именно анализ сновидений впервые позволил исследовать бессознательный аспект сознательных психических событий и раскрыть их природу.

Человеческому разуму потребовалось много времени, чтобы прийти к более или менее рациональному и научному пониманию функционального значения сновидений. Фрейд первым попытался эмпирически объяснить бессознательный фон сознания. Он исходил из общего предположения о том, что содержание сновидений не случайно и связано с сознательными репрезентациями через закон ассоциации. Данное допущение отнюдь не произвольно; оно основано на связи невротических симптомов с определенным сознательным опытом, давно установленной неврологами (в том числе Пьером Жане). Эти симптомы представляются отщепленными участками сознательного разума, которые в другое время и при других условиях могли быть сознательными. Нечто подобное мы наблюдаем в случае истерической анестезии, которая то возникает, то исчезает. Более пятидесяти лет назад Брейер и Фрейд пришли к выводу, что невротические симптомы значимы и имеют смысл постольку, поскольку выражают некую мысль. Другими словами, они функционируют точно так же, как и сновидения: они несут символическое значение . Например, у одного пациента, столкнувшегося с невыносимой ситуацией, возникают спазмы при глотании: он в буквальном смысле не может «проглотить», то есть принять, случившееся. В сходных обстоятельствах у другого пациента развивается астма: атмосфера дома душит его. Третий страдает особой формой паралича ног: он больше не может «идти вперед», то есть продолжать жить прежним образом. Четвертого мучают приступы рвоты во время еды: он не может «переварить» некий неприятный факт. И так далее. С равным успехом все они могли видеть соответствующего рода сны.

Хотя сновидения отличаются большим разнообразием и часто содержат живописные и красочные фантазии, все они могут быть сведены к одной и той же основной мысли, если применить предложенный Фрейдом метод «свободных ассоциаций». Этот метод состоит в том, чтобы поощрить пациента рассказывать о своих сновидениях. К сожалению, именно этим чаще всего пренебрегает врач-непсихолог. Вечно испытывая нехватку времени, он не может позволить пациенту рассуждать о своих фантазиях без конца. Он не знает, что таким образом больной способен раскрыть бессознательный фон своего недуга. Всякий, кто говорит достаточно долго, неизбежно выдаст себя как тем, что он говорит, так и тем, о чем он намеренно умалчивает. Как бы он ни старался увести доктора и себя от реальных фактов, через некоторое время становится очевидно, чего именно он пытается избежать. В кажущемся бессвязным и иррациональным монологе пациент бессознательно очерчивает определенную область, к которой постоянно возвращается в упрямых попытках ее скрыть. В своей речи он даже использует изрядную долю символизма, позволяющего замаскировать подлинную проблему, но вместе с тем ясно указывающего на ее суть.

Таким образом, если врач проявит достаточное терпение, он услышит множество символических подробностей, на первый взгляд призванных воспрепятствовать осознанию некой тайны. Впрочем, врач так часто сталкивается с изнанкой жизни, что редко ошибается, толкуя исходящие от пациента намеки как признаки неспокойной совести. То, что он в конце концов обнаруживает, к несчастью, подтверждает его предположения. До сих пор никто не может что-либо возразить против фрейдовской теории вытеснения и исполнения желаний как очевидных причин символизма сновидений.

Следующий пример, однако, может вселить в нас определенный скепсис. Один мой друг и коллега, путешествовавший по России, коротал время в поезде, пытаясь разгадать смысл увиденных им железнодорожных объявлений, написанных на кириллице. Сидя в своем купе, он фантазировал о том, что могут значить эти странные буквы и что они ему напоминают, как вдруг обнаружил, что «свободные ассоциации» пробудили самые разные воспоминания. Среди них, к его великому неудовольствию, оказались и неприятные спутники прежних бессонных ночей, его «комплексы» – вытесненные и тщательно избегаемые темы, на которые доктор с радостью указал бы как на наиболее вероятные причины невроза или наиболее правдоподобный смысл сновидения.

Однако это был не сон; это были всего лишь «свободные ассоциации» на непонятные буквы. Это означает, что достичь центра напрямую можно из любой точки окружности. Свободные ассоциации ведут к ключевым тайным мыслям, независимо от того, с чего вы начинаете: с симптомов, сновидений, фантазий, букв на кириллице или с произведений современного искусства. Как бы там ни было, данный факт ничего не доказывает относительно сновидений и их реального значения. Он только свидетельствует о существовании ассоциативного материала, доступного для анализа. Зачастую сновидения обладают очень четкой, значимой структурой, указывающей на лежащую в основе мысль или намерение, хотя последнее, как правило, сразу распознать невозможно.

Опыт моего друга открыл мне глаза. Не отказываясь полностью от идеи «ассоциаций», я тем не менее предпочел сосредоточиться на самом сновидении, то есть на его фактической форме и посыле. Например, одному моему пациенту приснилась пьяная, растрепанная, вульгарная женщина, которую во сне он называл «женой» (хотя на самом деле его жена была совсем другой). Содержание подобного сновидения настолько шокирует и противоречит действительности, что представляется неприемлемым и немедленно отвергается как бессмыслица. Если позволить пациенту углубиться в поток свободных ассоциаций, то он, скорее всего, постарается уйти как можно дальше от столь неприятной для него мысли и в конечном итоге придет к одному из своих устоявшихся комплексов. Однако в таком случае мы ничего не узнаем о значении данного конкретного сна. Что пытается передать бессознательное с помощью образов, столь вопиюще не соответствующих реальному положению вещей?