Карл Юнг - Нераскрытая самость

Великое искусство всегда черпало свое вдохновение из мифа, из бессознательного процесса символизации, который продолжается веками и, как первичное проявление человеческого духа, будет и впредь оставаться корнем всех его творений. Развитие современного искусства с его кажущимся нигилистическим стремлением к дезинтеграции следует понимать как симптом и символ настроения глобального разрушения и обновления, наложившего свой отпечаток на наш век. Это настроение дает о себе знать во всех сферах – политической, социальной, философской. Мы живем в эпоху, которую греки называли καιρός – подходящим моментом – для «метаморфозы богов», в эпоху пересмотра фундаментальных принципов и символов. Эта особенность нашего времени, которое мы, разумеется, не выбирали, есть выражение меняющегося бессознательного человека внутри нас. Если человечество хочет спастись от грозящего ему самоуничтожения силой им же созданной науки и техники, будущие поколения должны принять во внимание эту решающую трансформацию.

Как в начале христианской эры, так и сегодня мы вновь столкнулись с проблемой общей нравственной отсталости, которая не поспевает за нашим научным, техническим и социальным прогрессом. Слишком много поставлено на карту и слишком много зависит от психологической конституции современного человека. Способен ли он устоять перед искушением использовать свою силу для разжигания мирового пожара? Понимает ли он, по какому пути идет и какие выводы необходимо сделать из нынешней ситуации в мире и из его собственного психического состояния? Знает ли он, что вот-вот утратит спасительный миф о внутреннем человеке, который бережно сохранило для него христианство? Представляет ли, что ждет его в будущем, если эта катастрофа случится? Способен ли он вообще осознать, что это будет катастрофа? И наконец, знает ли индивид, что именно он и есть тот самый противовес, который может склонить чашу весов в ту или иную сторону?

Довольство и счастье, уравновешенность разума и смысл жизни – все это может испытывать только человек, а не Государство, которое, с одной стороны, представляет собой не что иное, как соглашение, заключенное независимыми индивидами, а с другой – постоянно угрожает парализовать и подавить отдельного человека. Психиатр относится к тем, кто больше всего знает об условиях душевного благополучия, от которого так сильно зависит благополучие общества. Социальные и политические обстоятельства времени, безусловно, имеют немалое значение, но считать их единственными решающими факторами в счастье и горе индивида – значит безгранично переоценивать их роль. В этом отношении всем нашим социальным целям свойственен один губительный недостаток: они не учитывают психологию человека и часто поддерживают лишь его иллюзии.

Посему я надеюсь, что психиатру, который всю жизнь посвятил изучению причин и последствий психических расстройств, будет позволено со всей скромностью, приличествующей ему как индивиду, выразить свое мнение по вопросам, порожденным текущей ситуацией в мире. Я не сторонник чрезмерного оптимизма и не питаю любви к высоким идеалам – я лишь озабочен судьбой отдельного человека, той бесконечно малой величины, от которой зависит мир и в которой, если мы правильно понимаем смысл христианства, даже Бог видит свою цель.

Язык позволяет человеку давать названия вещам и явлениям окружающего мира и с помощью слов передавать смысл того, что он намеревается сообщить. Но иногда мы используем термины или образы, которые не являются сугубо описательными и могут быть поняты лишь при определенных условиях. Возьмем, к примеру, многочисленные аббревиатуры, такие как ООН, ЮНЕСКО, НАТО и т. д., которыми изобилуют наши газеты, или торговые марки, или названия патентованных лекарств. Хотя сами по себе они бессодержательны, они все же несут определенный смысл, если вы знаете, о чем идет речь. Это не символы , это знаки . А символ представляет собой термин, имя или образ, знакомые нам в своем первичном значении, но имеющие также специфические коннотации и применение, в которых есть некий скрытый, неявный или не известный нам смысл. В качестве примера можно привести изображение двойной секиры, которое часто встречается на критских памятниках. Сам объект нам знаком, но мы не знаем его символического значения. Или представим себе индуса, который, вернувшись из Англии, рассказывает друзьям, что англичане поклоняются животным: в их старых церквях и соборах он видел орлов, львов и быков. Как и многие христиане, он не знает, что эти животные – символы евангелистов, восходящие к виде´нию Иезекииля, которое, в свою очередь, содержит явные параллели с египетским Гором и его четырьмя сыновьями. Другие примеры – колесо и крест. Хотя эти предметы известны повсеместно, при определенных обстоятельствах они приобретают символическое значение. То, что они символизируют, до сих пор остается предметом противоречивых спекуляций.

Термин или образ символичны, если подразумевают больше, чем они обозначают или выражают. Иначе говоря, им присущ более широкий «бессознательный» аспект – аспект, которому нельзя дать точное определение или исчерпывающее объяснение. Данная особенность обусловлена тем, что, анализируя символ, разум в конце концов приходит к идеям трансцендентальной природы и вынужден капитулировать. Колесо, например, может привести нас к концепции «божественного» солнца, но тут разум должен признать свою некомпетентность, ибо мы не в состоянии ни определить «божественное» существо, ни доказать его реальность. Мы всего лишь люди, и наши интеллектуальные возможности ограничены. Мы можем называть что-либо «божественным», но это просто имя, faςon de parler [34] Фигура речи ( фр. ). – Примеч. пер. , основанная на вере, но не на фактах.

Существует бесчисленное множество вещей, выходящих за рамки человеческого понимания. Говоря о них, мы прибегаем к символическим выражениям и образам (особенно богат символами церковный язык). Однако сознательное использование символов является лишь одним из аспектов психологического феномена большой важности: помимо прочего мы продуцируем символы бессознательно и спонтанно в наших сновидениях.

Любой акт апперцепции или познания выполняет свою задачу лишь частично; он всегда неполон. Прежде всего, чувственное восприятие, фундаментальное для всякого опыта, ограничено возможностями наших органов чувств. Их несовершенство может быть в известной степени компенсировано различными приборами и инструментами, но не настолько, чтобы полностью устранить неопределенность. Более того: акт апперцепции переводит наблюдаемый факт в кажущуюся несоизмеримой среду – в психическое событие. Природа последнего непознаваема, ибо познание не может познать само себя – психика не может познать собственную психическую сущность. Таким образом, каждый опыт содержит неопределенное число неизвестных факторов. Вдобавок ко всему в некоторых отношениях объект познания всегда будет непостижим, поскольку непостижима конечная природа самой материи.