Карл Юнг - Нераскрытая самость

Таковы основные мысли, которые содержали сновидения ребенка. Они были подготовкой к смерти, выраженной в коротких историях наподобие сказок, которые рассказывают во время первобытного обряда инициации, или дзен-буддистских коанов. Подобные наставления не похожи на ортодоксальное христианское учение, но больше напоминают примитивное мышление. По всей вероятности, они возникли вне исторической традиции, в матрице, которая с незапамятных времен питала философские и религиозные размышления о жизни и смерти.

В случае с этой девочкой будущие события как будто отбрасывали свою тень в настоящее, пробуждая обычно дремлющие мыслеформы, которые описывают или сопровождают приближение фатального исхода. Эти мыслеформы обнаруживаются везде и во все времена. Хотя конкретная форма их выражения носит более или менее личностный характер, их общая структура коллективна, подобно тому как инстинкты различаются у разных видов животных и все же служат одной и той же общей цели. Мы не считаем, что каждое новорожденное животное приобретает свои инстинкты индивидуально. Следовательно, мы не должны полагать, что и человек, родившись, заново изобретает присущие его виду способы реагирования. Подобно инстинктам, коллективные мыслепаттерны человеческого разума присутствуют с рождения, наследуются и функционируют, при возникновении соответствующих обстоятельств, более или менее одинаковым образом у всех нас.

Эмоциональные проявления основаны на аналогичных моделях и одинаковы во всем мире. Мы понимаем их даже у животных, и сами животные понимают друг друга, даже если они принадлежат к разным видам. А как насчет насекомых с их сложными симбиотическими функциями? Большинство из них не знают своих родителей, и учить их некому. Почему же тогда мы должны считать, что человек – единственное существо, лишенное специфических инстинктов, или что его психика не содержит следов своей эволюции? Естественно, если вы отождествляете психику с сознанием, вы легко можете прийти к ошибочному выводу, что новорожденная психика – это tabula rasa , чистый лист, и что позже она содержит только то, что усвоила из индивидуального опыта. Но психика – это нечто большее, чем сознание. У животных мало сознания, но много импульсов и реакций, которые указывают на существование психики; первобытные люди часто совершают действия, смысл которых им неизвестен. Спросите любого цивилизованного человека о значении рождественской елки или крашеных пасхальных яиц. Едва ли вам ответят – многие понятия не имеют о смысле этих обычаев. Люди делают много вещей, совершенно не зная зачем. Я склонен полагать, что сначала человек что-то делал и лишь спустя долгое время начал задаваться вопросом «зачем?». Медицинский психолог постоянно сталкивается с пациентами, которые ведут себя определенным образом, но не имеют ни малейшего представления о том, что они говорят или делают. Мы видим сны, значение которых ускользает от нас, даже если мы твердо убеждены, что сновидение несет некий смысл. Мы чувствуем, что оно важно, но почему?

Регулярное наблюдение таких фактов говорит в пользу гипотезы о бессознательной психике, содержания которой, по-видимому, столь же разнообразны, как и содержания сознания. Мы знаем, что сознание в значительной мере зависит от поддержки бессознательного. В тот момент, когда вы произносите одно предложение, в бессознательном уже готовится следующее. Если бессознательное отказывается сотрудничать и не подсказывает следующую фразу, вы умолкаете. Вы хотите назвать имя или термин, которые вам хорошо известны, но ничего не происходит. Бессознательное не выдает нужное слово. Вы хотите представить своего знакомого, но его имя исчезло из вашей памяти, будто вы его никогда не знали. Таким образом, вы зависите от доброй воли вашего бессознательного. В любой момент бессознательное может стереть вашу память или заставить вас сказать нечто такое, чего вы вовсе не собирались говорить. Оно может вызывать непредсказуемые и неразумные настроения и аффекты и тем самым приводить ко всевозможным осложнениям и неприятностям.

На первый взгляд такие реакции и импульсы кажутся глубоко личными по своей природе и потому считаются исключительно индивидуальными. В действительности же они основаны на ранее сформированной и уже готовой инстинктивной системе со своими собственными характерными и универсально понятными мыслеформами, рефлексами, установками и жестами. Все они следуют модели, заложенной задолго до того, как появились какие-либо признаки рефлективного сознания. Можно даже предположить, что последнее есть порождение жестоких эмоциональных конфликтов и их часто катастрофических последствий. Возьмем дикаря, который в состоянии гнева и разочарования от того, что не поймал ни одной рыбины, задушил своего единственного и горячо любимого сына, а затем, держа на руках его мертвое тельце, горько сожалеет о содеянном. Такой человек, скорее всего, навсегда запомнит душевную боль, которую он испытал в тот момент. Нечто подобное вполне могло положить начало рефлективному сознанию. Во всяком случае, сильные эмоциональные переживания часто необходимы, чтобы человек очнулся и обратил внимание на то, что он делает. В этой связи я бы упомянул случай, произошедший с испанским идальго Раймундом Луллием, которому после долгих ухаживаний наконец удалось добиться тайного свидания с дамой своего сердца. Она молча расстегнула платье и показала ему свою обезображенную раком грудь. Это потрясение изменило его жизнь: он стал праведником.

В случае таких внезапных трансформаций часто можно доказать, что в бессознательном уже давно действует архетип, умело выстраивающий цепочку обстоятельств, которые неизбежно ведут к кризису. Нередко это проявляется настолько ясно (например, в серии сновидений), что катастрофу можно предсказать с достаточной степенью уверенности. Подобный опыт подсказывает нам, что архетипические формы не просто статичные паттерны. Они суть динамические факторы, проявляющиеся в спонтанных импульсах, подобно инстинктам. Некоторые сны, видения или мысли могут возникать внезапно, но что их вызвало, установить невозможно. Это не значит, что у них нет причины; она есть, но она настолько отдалена или расплывчата, что ускользает даже от самого тщательного анализа. Необходимо подождать, пока сновидение и его значение не будут достаточно поняты, или пока не произойдет некое внешнее событие, которое их объяснит.

Наши сознательные мысли часто посвящены будущему и его возможностям. То же свойственно бессознательному и его сновидениям. Издавна люди верили, что главная функция сновидений – предсказывание будущего. Во времена Античности и даже в Средние века сновидения играли важную роль в медицинских прогнозах. Я могу подтвердить на примере современного сна элемент прогноза (или прекогниции) в старом сне, о котором упоминает Артемидор Далдианский во II веке до н. э. Одному человеку приснилось, как его отец погибает при пожаре. Вскоре он сам умер от флегмоны (огонь, жар), то есть предположительно от пневмонии. Так случилось, что один мой коллега подхватил смертельную гангренозную лихорадку – по сути, флегмону . Один из его бывших пациентов, не знавший о природе болезни доктора, увидел сон, в котором доктор погибает в огне. Этот сон приснился ему за три недели до смерти доктора, когда он только поступил в больницу. Сновидец не знал ничего, кроме того, что доктор заболел и попал в больницу.