Любовь Левина - Клуб деловых старух. Жизнь на пенсии только начинается

«Миленький мой!» – без конца повторяла героиня не помню какой пьесы. А я думала, что я одна такая. Только фраза, конечно, своя. Я ее всю жизнь повторяю с того момента, как полюбила моего Гену. Дружили мы четыре с половиной года. Прессинг с обеих родительских сторон был очень сильный. Но в конце декабря 1974 года мы наконец-то поженились и до сорокапятилетия со дня свадьбы не дождались одну неделю.

А я все эти сорок девять лет со дня нашего знакомства повторяла фразу, обращенную к нему. Как заклинание или молитву, даже когда была зла или обижена. В жизни-то ведь всякое бывает.

И вот его не стало. А мне не верится. Умом понимаешь, а на задворках подсознания вертится и вертится реплика, которую знали только мы с ним.

Прошло чуть ли не полгода. Я старательно занимала голову Боженькиной молитвой, чтоб заглушить внутренний вопль. А на ее фоне эта фраза, как метроном в висок. Посреди дня за каким-нибудь делом мелькнет. Ослепит, выведет из и без того хрупкого равновесия.

Когда я заметила, что целый день брожу по дому и без конца вслух повторяю ее, испугалась. Позвонила специалисту по этим делам. Она меня успокоила, сказала, что со многими так бывает. Ну и что, что я к нему обращаюсь, как к живому. В этом нет ничего плохого.

Я перестала себя сдерживать и контролировать по этому поводу. Ситуация постепенно сошла до комфортного минимума, который не производит тягостного ощущения.

Мой муж был очень сдержанным человеком. Не любил «телячьих нежностей», всех этих обнимашечек. В последние дни, когда он иногда сидел на краю кровати, опустив ноги, раскачиваясь из стороны в сторону, пытаясь унять боль, я садилась сзади и обхватывала его ногами и руками. Биологическое тепло хоть как-то согревало. И он говорил, что ему становилось легче. Я не экстрасенс, и скорее всего ему просто хотелось сказать мне приятное. Но из меня уходили силы. Я старалась хоть как-то продлить ему жизнь. Хоть как-то. Старалась…

В те дни мне на глаза попались стихи, прямо в кон. Я их выучила и почти все время, пока он был жив, про себя их бормотала.

Написала их Валентина Беляева.

У психологов и психотерапевтов есть такое понятие, десенсибилизация называется. Это когда пациента заставляют десятки раз рассказывать про свою проблему. Человек уливается слезами, повторяя во второй, пятый, десятый раз. Продолжается это до тех пор, пока эмоция не исчерпается до конца, и пациенту уже не хочется не то что плакать, разговаривать об этом. Все, с этого момента большая часть проблемы решена.

Процесс этот может затянуться надолго, если в роли помогающего выступает близкий человек. Но что делать, когда другого выхода нет. Своих доченек я слушала в тяжкий период их жизни одну два года, другую каждый день пять (!) лет. Не то чтоб это хорошо отразилось на здоровье, но кроме меня им помочь было некому.

В моем горе у меня нет человека, который бы выслушивал стоны и слезы в таком количестве времени, а на профессионального психолога, который помог бы быстро и качественно, нет средств.

Вот я и прибегла к десенсибилизации самостоятельно. То, что на бумаге изложен вопль моей души, как раз и называется этим словом.

Я перечитывала некоторые главы по многу раз и плакала до тех пор, пока не стала в состоянии прочитать их вслух женщине, прошедшей через это горе пять лет назад. И она дала добро на обнародование этих записей. Вдруг кому пригодится.

Понимаю, что реакция будет неоднозначной. И злых языков, точнее неадекватных реакций, не меряно. Но я это сделала прежде всего для себя и своей семьи.

Мы с Геной такие разные и по характеру и по предпочтениям. Общей у нас была любовь, дети, уважение к родителям, пардон за пафосность, патриотизм и порядочность.

Я как вулкан, из которого всегда вылетали и брызгали идеи, проекты, эмоции, фантазии, авантюры.

Муж был как айсберг, рассудительный, осторожный, трезвомыслящий, спокойный. Вот такой гремучей смесью мы держались 49 лет со дня нашего знакомства.

Сколько много мы успели сделать в таком тандеме. А планов впереди немеряно было. И от скольких опрометчивых шагов сберег меня мой Гена. Мне нравится думать, что он видит нас и опекает.

У Бориса Лапина есть повесть, «Первый шаг» называется. Там экипаж корабля уже третье поколение летел к звездам. А оказалось, что это был эксперимент на Земле. И за членами экипажа велось научное наблюдение.

И я заметила за собой, что все более-менее значительные дела предпринимаю с оглядкой на возможное Генино мнение. Пытаюсь какие-то аргументы привести для себя.

Вообще повесть навевает очень большие размышления. Я ее прочитала лет сорок назад, а всей шкурой ощутила только сейчас.

Иногда мне кажется, что Гена подсказывает, как поступить дальше, или знак подает. Эта мысль греет и придает уверенности. Хотя, как говорят специалисты, такими вещами лучше сильно не увлекаться.

Свекор со свекровью были старше моих родителей. Они оказались первым поколением, состарившимся на моих глазах. Как иногда нелогично и глупо, на мой тогдашний взгляд, по сравнению с моими родителями, они поступали.

Сейчас я так не считаю, а стараюсь брать пример.

Когда мама и папа вошли в возраст свекра и свекрови, в некоторых вещах они их перещеголяли. Речь не идет о проблемах мирового масштаба. Так, мелкая бытовая канитель. Но мне казалось, что я никогда не буду поступать, как они. Я и не поступаю, я умудряюсь по-другому бесить своих детей.

И это ведь не со зла. Я помню, как папа выговорил мне за невинную недипломатичную фразу, от которой у мамы случился сердечный приступ и она проплакала несколько дней. А я ведь как лучше хотела, у меня и в мыслях не было ее обидеть.

Я бы и не говорила об этом, но, оказывается, что практически всех любящих родителей их еще более любящие дети, желая сделать как лучше, могут запросто довести до гипертонического криза, даже не заметив этого.

Вот уж, что называется, «сапожник без сапог». Лекции читаю, причем на достаточно высоком уровне, книги пишу. Тренинги провожу. А наступила на собственные грабли. Или это, как любит говорить моя подружка, бумеранг прилетел.

Недавно села, подумала. Подумала. Потом еще раз подумала, подумала. А ведь в моих силах остановить эту причинно-следственную связь, если посмотреть со стороны. Тут все зависит только от меня, вернее, от моего отношения. Я-то на месте моих девочек была. А им еще жить и жить до моего возраста. Они за меня боятся и взвалили на себя ответственность. Надо уйти в другую парадигму и слегка поменять восприятие действительности. Просто тяжело это делать на спешном пешем марше восстановления, когда после ухода мужа прошло еще так мало времени.