Майкл Хебб - Поговорим о смерти за ужином. Как принять неизбежное и начать жить

Как и Айра, я испытываю определенные сомнения в отношении расплывчатых эвфемизмов. Пресловутая «смерть с достоинством», как и «право человека на смерть», – плоды великолепного маркетинга. Айра особо подчеркивает, что у выражения «помощь врача умирающему» на самом деле совершенно иное значение. Как специалист по паллиативной помощи, он делает именно это: облегчает страдания умирающих пациентов, помогает купировать симптомы, оказывает помощь, которая необходима им в конце жизни. Однако все это не эвтаназия. «За более чем тридцать пять лет практики, – утверждает Айра, – мне ни разу не пришлось убить пациента, чтобы облегчить его страдания».

Айра опасается, что даже с учетом всех предосторожностей легализация эвтаназии подвергнет риску людей, уязвимых физически и эмоционально. Он также боится, что попустительство в отношении «медицинского самоубийства» будет воспринято как знак того, что лучше вкладывать деньги в эвтаназию, а не в качественный паллиативный уход. В качестве примера он приводит Нидерланды, где эвтаназия доступна уже в течение многих лет. Там пациенты просили помочь им уйти из жизни в случае нелетальных проблем – обычной боли, тиннитуса или слепоты.

«Полагаю, что преднамеренное прекращение жизни больных – это социально деструктивный ответ на базовые человеческие потребности, – пишет Айра в статье в Los Angeles Times . – Если бы мы умели сохранять цивилизованность в той же мере, что и спокойствие, то могли бы наряду с эвтаназией обсуждать и улучшение предсмертного ухода».

Если бы кто-нибудь из пациентов пришел к Айре, желая уйти из жизни, он бы в первую очередь выслушал больного. Айра бы попросил рассказать ему побольше. Узнал бы, что можно сделать, чтоб уменьшить страдания больного. И наконец он бы сообщил пациенту, что не выписывает рецепты на подобные препараты, однако если больной настаивает, то Айра обязательно найдет врача, который будет готов взять на себя такую ответственность.

Айра во многом вторит сторонникам эвтаназии. Он полагает, что мы достойны лучшей смерти, он милосерден и хочет прежде всего уменьшить страдания пациента. Он справедливо считает, что нам нужно чаще и честнее обсуждать смерть. Однако затем дороги их расходятся. Имея одни и те же цели, Айра и сторонники эвтаназии видят разные пути их достижения.

Энтони Бэк, основатель Центра паллиативной помощи Excellence, не мог определенно сказать, является он сторонником или противником закона «О смерти с достоинством», принятого в штате Вашингтон в 2008 году. Но то, что он с тех пор видел на практике, поразило его. Люди, которые выбирали эвтаназию, более всего сосредотачивались не на боли или жалости к себе, но на том, как они проживут остаток жизни. Как и Бриттани Мейнард, они старались проложить дорогу для тех, кто выберет тот же путь. И, по словам Тони, эти люди прикладывали куда больше усилий, чтобы подготовить близких к жизни без них.

«Учительница на пенсии, которой диагностировали рак яичников, написала письма дочери и внучке. Эти сообщения из прошлого им надлежало открыть в дни значимых событий: на шестнадцатилетие, на выпускной, на юбилей, в день рождения ребенка, – рассказывал Тони. – А тихий менеджер по персоналу устроил нехарактерную для него шумную вечеринку и насладился компанией всех друзей и знакомых, собравшихся в одном месте. А еще был один профессор пенсионного возраста, который сказал мне: «Теперь я иначе смотрю на каждый новый день. Да, печально будет уйти… но знаешь что? Это была чертовски славная гонка».

Это, разумеется, не означает, что только выбравшие эвтаназию испытывают благодарность и спокойствие. Те, которые решают умереть от болезни естественным образом, также могут разделить эти эмоции. Однако, если верить Бэку, в намерении умереть с достоинством есть нечто, что заставляет людей яснее видеть жизнь.

«Их смелость и откровенность поразили меня, – заключил Тони. – Особенно в свете того, что после интервью я вернулся в свою онкологическую клинику, где пациент за пациентом опускали глаза, когда я предлагал им серьезно обсудить прогнозы. Я пришел к выводу, что в столкновении с собственной смертностью и уязвимостью есть что-то живительное».

Люди, которые хотят приблизить собственную смерть, более всего сосредоточены на независимости и контроле. Это совершенно естественно: отсутствие контроля над жизнью – одна из самых распространенных причин стресса во всем мире [46] Ira Byock, “We Should Think Twice About ‘Death with Dignity,’” Los Angeles Times , January 30, 2015, www.latimes.com/opinion/ op-ed/la-oe-0201-byock-physician-assisted-suicide-20150201-story. html. Больше информации: см. Robert Sapolsky, Why Zebras Don’t Get Ulcers , 3 rd ed. (New York: Holt Paperbacks, 2004). See also William R. Stixrud and Ned Johnson, The Self-Driven Child: The Science and Sense of Giving Your Kids More Control Over Their Lives (New York: Viking, 2018). . И, если это актуально, когда мы говорим об автомобильном трафике или задержанных авиарейсах, вообразите значимость контроля предсмертных страданий. Снижение стресса, достигаемое за счет обретения большей независимости в определенных вопросах, позволяет людям наслаждаться жизнью и даже способствует исцелению.

Доктор Мари Руварт писала, что, когда ее сестра Марти умирала от мучительного рака кишечника, она заставила печально известного доктора Кеворкяна [47] Джейкоб «Джек» Кеворкян – американский врач армянского происхождения, популяризатор эвтаназии. Прозвища – «Доктор Джек», «Доктор Смерть», «Доктор Суицид». дать обещание, что он поможет ей свести счеты с жизнью, когда она будет готова. И одно лишь это простое обещание, говорила Мари, помогло Марти снова поесть и удержать еду в желудке. Ее потребность в обезболивающих резко отпала. Эти внезапные перемены граничили с чудом.

«Мы выяснили, что это довольно распространенное явление, – рассказала Мари. – Очевидно, страх болезненной смерти так велик, что сам по себе он негативно влияет на здоровье человека. Когда Марти успокоилась, ее тело получило шанс в какой-то мере исцелиться. В итоге она освободила доктора Кеворкяна от его обещания, но это было уже неважно: Марти ощущала, что контролирует собственную смерть [48] Mary J. Ruwart, “Assisted Suicide Doesn’t Take Lives… It Saves Them,” Fina lExit Network Newsletter 16, no. 3 (Summer 2017). ».

Для Тони смерть с достоинством привлекательна не наличием контроля, а более всего тем, как люди, которые выбирают этот путь, идут по нему, как они встречают смерть с полной готовностью. Он описал это так: «Они говорят все, что хотели бы сказать. Получают шанс встретиться со всеми, с кем хотели бы. Они говорят: «Эй, я умираю, это действительно происходит». Как друг или член семьи, вы не раздумываете, когда кто-то собирается умереть и зовет вас».

Есть еще кое-что, что не удивило Тони, но поистине изменило его: семьи умирающих, с которыми он общался. Сталкиваясь с честностью и уязвимостью, все эти дети, родители, друзья откликаются на призыв умирающего с любовью и щедростью, проявляя творческий подход. Речь не о поздравительных открытках Hallmark – нет, это про уровень Pixar. Они успевали подумать обо всем, превосходя мои медицинские навыки, объединялись с пациентом, чтобы создать какое-то Великое наследие, не взирая на то, каким хрупким было их настоящее. Тони вспоминал, как сын пациента сказал ему, что теперь, когда он в состоянии обсуждать смерть родителя, он понимает его. А дочь другой пациентки рассказывала, как они с матерью планировали разбросать некоторые из ее украшений в саду в черноземе, чтобы впоследствии неожиданно находить их.