Майкл Хебб - Поговорим о смерти за ужином. Как принять неизбежное и начать жить

Когда Ричу диагностировали лейкемию, он завел аккаунт в Twitter – @coolhandleuk – где рассказывал о лечении и делился мыслями о смерти. Рич был из числа современных философов, которые всегда готовы встретиться с трудностями лицом к лицу. Ричард спокойно принимал то, что он может умереть, но его ближайшее окружение не могло смириться с мыслью о мире, в котором не будет Рича. Джинни Сус более 15 лет работала с The Roots, будучи на разных ролях, от продюсера до тур-менеджера, а в последнее время занималась организацией Марша женщин [51] Масштабная акция протеста, состоявшаяся после инаугурации президента США Дональда Трампа. В Марше женщин приняли участие около 2 миллионов человек ( прим. пер .). и продюсированием коллектива Resistance Revival Chorus. Она сказала так: «Он и раньше болел, но всегда выздоравливал и казался действительно неуязвимым. Я никогда всерьез не думала, что Рич оставит нас. А потом как-то раздался звонок, и мне сказали: «Тебе лучше приехать. Мы отключаем его от аппаратов». Я прыгнула в машину, и тут же спустило колесо. Мне пришлось менять его, а потом еще шесть часов ехать до Филадельфии. Я была в состоянии шока и раздавлена горем».

В последние несколько недель жизни Рич расписал сценарий финального шоу – собственных поминок. Это была трехчасовая программа, прописанная до минуты. Когда он умер, Алексис, ассистент Николса, оповестил всех артистов, намеченных Ричардом, о том, какие песни они должны будут спеть и в какой момент. Размышляя об этом, Джинни говорила: «Рич продумал то, как люди будут справляться с его смертью. Он был продюсером и спланировал для себя путь из этого мира в другой. Этот сценарий задумывался как целительная церемония».

Эмили Уэллс, талантливая скрипачка и композитор, познакомилась с Ричардом всего за несколько лет до его смерти, однако между ними сразу же завязались близкие дружеские и профессиональные отношения. Как и Джинни, ей позвонили перед тем, как отключать его от аппаратов. Она была в небольшой группе людей, которые проводили Ричарда в последний путь. Через неделю Джинни позвонили снова: Рич вписал ее в сценарий своего поминального торжества. Он хотел, чтоб она выступила.

Эмили подробно пересказала «обряд посвящения», через который прошел каждый, приехавший в тот день на музыкальную площадку Union Transfer в Филадельфии. «Входишь – там всего один вход – и сразу натыкаешься на длинный стол с деревянными ящиками, а в них – плодородная темная земля, – говорила Джинни. – Мы все должны были погрузить руки в эту землю, а затем омыть их в воде. Мы касались одной и той же почвы и мыли руки в одной воде, чтобы почувствовать единение. Это производило поразительный эффект на всех входящих: каждый сразу понимал, что это будут необычные похороны и не получится отнестись к ним, как к рядовому мероприятию. Так же было и при жизни Рича: он не уделял времени тем, кто не отдавался делу полностью. Логично, что прощание с ним прошло в той же атмосфере… Не припомню, чтобы на чьих-то еще похоронах так сильно ощущалось присутствие умершего человека. Это было так красиво и так… смело – срежиссировать все заранее. Пришедшие на похороны ощущали его бесстрашие».

Я хотел узнать, трудно ли петь на похоронах человека, которого ты сам хотел попросить о том же. «Было непросто, – ответила Эмили. – Но тебе и должно быть непросто. Я нечасто сталкивалась со смертью и никогда прежде не испытывала такого душевного подъема, как той ночью. Казалось, все мы парили, шли вверх, словно по лестнице. И те, кто сидел в зале, и те, кто был на сцене. С музыкальной точки зрения это выглядело божественно… Мы должны были работать вместе, чтобы осуществить этот замысел, несмотря на скорбь, которую испытывали. Так что, думаю, в каком-то смысле эта задумка нашла практическое применение нашему горю».

«Были моменты по-настоящему прекрасные, – говорила Джинни. – У The Roots есть песня «Dear God» – одна из самых красивых из тех, что они написали. И, думаю, многие запомнят, как ее исполняли на похоронах Ричарда».

Джинна говорила о том, как сложно это было, но в то же время признает, что это представление стало настоящим подарком, укрепившим отношения между людьми, которых Ричард оставил позади. Джинне это напомнило свадьбу, рождение. Смерть Ричарда дала толчок множеству новых вещей в ее жизни. От природы мы боимся перемен, но в тот момент зарождались и укреплялись новые дружеские связи.

«На следующий день я отправилась в студию и наконец закончила песню, которую назвала «Ричард» [52], – сказала Эмили. – Не хотела ее выключать, потому что была не готова отпустить его. Просто слушала песню по кругу весь день, желая сохранить в памяти этот опыт».

Похороны деда Рене описала очень эмоционально, с напряжением и несколько неопределенно – именно такими были и отношения деда с семьей. «Он был милым, но я ужасно боялась его», – говорила Рене. Жизнь его отличалась от той, которую вели его дети и внуки. Он вырос на ферме во времена Великой депрессии и был вынужден бросить школу, чтобы работать. Во время Второй мировой он участвовал в Тихоокеанской кампании, а когда вернулся, очень серьезно отнесся к роли кормильца в семье. Он часто выходил из себя по поводу разных мелочей вроде недоеденного обеда. С женой и детьми отношения складывались непросто: дед Рене был не из тех, кому стоит перечить. Однако при этом у него было отличное чувство юмора и блестящий ум. А также тонкое чувство слова, которое связывало его с Рене. «Когда я жила в Великобритании, – вспоминала она, – дед постоянно писал мне письма, где употреблял забавные выражения. Например, килты он описывал как «безумные/прикрывающие корму/подобные эскизу [53]».

Похороны обещали быть непростыми по разным причинам. Во многом из-за того, что никто не знал, как поведет себя шестидесятилетняя бабушка Рене. Она тоже умирала и злилась, что вынуждена жить в доме престарелых, за что дед Рене чувствовал себя виноватым. Кроме того, со всеми детьми отношения у него сложились по-разному. Как вложить в одну надгробную речь все, чем он был, чтобы каждый присутствующий остался доволен?

За дело взялась тетя Рене. Она сильнее прочих сблизилась с отцом, к тому же в прошлом была монахиней, затем служительницей Объединенной Церкви Христа и наконец работала при хосписе, так что другие люди тянулись к ней. Она определенно нашла бы, что сказать.

И вот посреди надгробной речи она вдруг остановилась и запела. Голос у нее был впечатляющий. Тетя исполняла а капелла песню «Oh! My Papa», которую Эдди Фишер написал в 1954 году. «Это было совершенно удивительно, – описывала тот день Рене. – Никто из присутствующих не мог сдержать слез».