Джон Тирни - Эффект негативности. Как способность замечать плохое трансформирует нашу реальность

На самом деле Киттингер не давал распоряжений некоему Филу. Его слова были заранее подготовленным кодовым сигналом – отключить аудиодорожку журналистам и зрителям. Нужно было разобраться с кризисом без посторонних. Феликс дергал пульт, регулирующий нагрев в щитке шлема, и не чувствовал жара.

– Когда я выдыхаю, все потеет и не становится чище, пока я не выдыхаю снова, – сказал он. – Так что это кислород очищает щиток, а не жар.

Это не было проблемой, пока Феликс сидел в относительно теплой капсуле, но щиток без подогрева сразу же заморозится, как только Феликс откроет люк и встанет на ступени капсулы.

– Если я выйду наружу, а мой щиток замерзнет, я не смогу вернуться в капсулу, но и прыгнуть тоже не получится, – сказал он центру управления. – Это серьезная проблема.

У Феликса не вышло бы влезть обратно в капсулу и снова запечатать ее, а щиток вряд ли очистится в полете через стратосферу с температурой в минус шестьдесят градусов по Фаренгейту (–51°С). Не видя Земли под собой, Феликс не сможет сориентироваться, чтобы прекратить неконтролируемое вращение, и не поймет, когда нужно выпускать парашют. Если потянет слишком быстро, высоко над землей, за время спуска у него кончится кислород. А если потянет поздно…

Инженеры в центре управления начали планировать остановку миссии, но Феликс отказался даже думать об этом. Его дыхание и пульс оставались спокойными, пока он консультировался со специалистами-парашютистами в центре управления и разрабатывал план с распределением времени для слепого прыжка. Аудиосвязь вернули для публики и прессы, не упоминая о риске. Когда шар поднялся на 127 852 фута, высоту в двадцать четыре мили – рекорд высоты полета человека, – Киттингер и Феликс проверили список из сорока пунктов, чтобы отключить костюм от капсулы и включить портативный аккумулятор. К облегчению всех, система нагрева щитка работала нормально. Феликс открыл люк и позволил аудитории на земле увидеть планету. Ее голубой край выделялся на фоне черного космоса.

На Феликсе было сто фунтов обмундирования – кислородный баллон, камеры, парашюты, аккумулятор. Такая нагрузка подняла пульс до 160, когда Феликс вышел из капсулы. Но это не было панической реакцией «бей или беги». Феликс стоял на ступеньке, держался за перила и пытался «вдохнуть этот момент», как он позже сказал.

Репортеры в центре управления ахнули при виде головокружительной картинки планеты так далеко внизу. Как кто-то может прыгнуть в эту пустоту? Но, на взгляд Феликса, худшее было позади.

Он отсалютовал зрителям, и его последние слова из стратосферы звучали так: «Я возвращаюсь домой». А потом, очень осторожно, он наклонился вперед и упал.

Тридцать четыре секунды и шесть миль спустя он стал первым человеком, преодолевшим звуковой барьер самостоятельно (и с помощью гравитации). На земле хозяин ранчо и команда спасателей услышали глухой «бум-бум». Феликс все ускорялся, достигая самой высокой скорости в 844 мили в час.

Через четыре минуты и двадцать секунд он наконец выпустил парашют, поставив рекорд свободного падения: 119 431 фут. Он спустился на пустынное плато, мягко приземлился на ноги, опустился на колени и триумфально вскинул кулак в воздух. Потом встал, и команда спасателей помогла ему снять шлем в последний раз.

– Да! – воскликнул он, подняв руки в воздух. – Думаю, я только что скинул с плеч 2000 фунтов веса. Мне хочется обнять целый мир. – В тот момент, как Феликс объяснил позже, он думал не о рекордах, а о более важных вещах.

– Моим самым большим достижением был не прыжок, – сказал он, – а встреча с собственным демоном – костюмом. Я никогда не думал, что смогу преодолеть тревожность. А потом Майк Жерве полностью изменил мое мнение. Это похоже на чудо.

После прыжка первым делом Феликс отпраздновал это с Жерве.

– Теперь у меня есть «набор инструментов» до конца жизни, – сказал он, и Жерве согласился. Он смотрел на квест Феликса, как на вдохновение для всех, кто борется со страхом.

И вы тоже сначала столкнетесь с плохими моментами во время тренировки. Но если правильно встретите страх, то сможете выдержать его и победить.

Феликсу удалось взять под контроль свою клаустрофобию и преодолеть в тесной капсуле весь путь до стратосферы. В конце вы получите награду в виде собственной поразительной картины, как у Феликса, когда он открыл люк.

– Как только вам удастся побороть страх, – сказал Жерве, – вы увидите целый мир возможностей и свободы.

Плохое искажает восприятие, но может и обострить смекалку. В этой и следующей главе мы рассмотрим, как сила негатива может поддержать учеников, помочь взрослым процветать и продвигать благородные идеи. Чтобы воспользоваться мощью плохого, нужно понять эффект критики: боль, которую она вызывает, и преимущества, которые дает. И лучше всего начать это со Стивеном Поттером.

Поттер был британским юмористом, который хорошо знал эффект негативности задолго до того, как психологи придумали этот термин. Поттер понял, насколько полезным может быть плохое, и не притворялся, что использует его для благородных целей. Книги Поттера были сборником хитрых социальных уловок с целью «заставить других почувствовать: что-то пошло не так, даже если не критично». Его бестселлер 1947 года «Gamesmanship» ввел термин, который Поттер определял как «искусство побеждать в играх без прямого обмана». Он расширял этот концепт до конца жизни и добавил еще одно слово в язык: «one-upmanship» – стратегия, которая дает невежественным и необученным превосходство над начальством.

Представьте себя на ужине, где космополит только и говорит, что о своих недавних поездках. О чем бы он ни рассказывал – китайская политика, дождевые леса Конго, перуанская кухня, – вы можете сбить его с ног, даже ничего не зная об этом. Любому его обобщению о любой стране можно противопоставить простое предложение, произнесенное со спокойной уверенностью: «Да, но не на юге».

Поттер видел в критике возможность превзойти соперника, если вы говорите умело и в псевдо-дружелюбной манере.

Суть искусства рецензий, как он назвал технику написания отзывов на книги, состоит в том, чтобы «показать: именно вы написали бы эту книгу, будь у вас время, а раз у вас его нет, то вы рады, что это сделал кто-то другой, хотя можно было написать лучше». Снова же никаких умений здесь не требуется. Вам не нужно ничего знать о ботанике, например, чтобы сделать обзор книги доктора Прайссбергера «Охота за рододендроном в Гималаях». Вам даже не нужно читать эту книгу. Просто выберите имя, цитируемое в сносках, и пожалуйтесь, что автор не отдает должное в основном тексте «невероятному ученому П. Каламеза (кем бы они ни был)». Или отметьте отсутствие латинского названия растения в указателе и печально добавьте: «Доктор Прайссбергер оставляет проблему Rhododendron campanulatum без ответа». Мы не рекомендуем такой подход к критике и не хотели бы получить подобную рецензию на свою книгу. Но нам нравится взгляд Поттера. Он понимал эффекты смешивания похвалы и обвинения лучше, чем большая часть родителей и бизнесменов в наши дни.