Дмитрий Узланер - Постсекулярный поворот. Как мыслить о религии в XXI веке

В качестве примера того, как постсекулярность осмысливается в российском контексте, рассмотрим идеи Александра Кырлежева (р. 1957), современного православного богослова и философа, инициировавшего, как мы отметили выше, дискуссию о постсекулярном и предложившего свою оригинальную интерпретацию этого понятия. Эта интерпретация может быть названа нехабермасовской (но и не антихабермасовской) в том смысле, что идеи Хабермаса в данном осмыслении постсекулярности играют лишь очень небольшую роль. Постсекулярное в интерпретации Хабермаса носит в гораздо большей степени нормативный, чем дескриптивный характер, в то время как российская интерпретация тяготеет к дескриптивности, отставляя нормативное измерение на задний план.

Российская рецепция постсекулярности не заинтересована в хабермасовском «постметафизическом постсекуляризме», как называет его Бенгтсон [534] Bengtson J. Explorations in Post-Secular Metaphysics. London; New York, NY: Palgrave Macmillan, 2016. . Вместо этого подчеркивается связь между постсекулярностью и постмодерном. «Начало постсекулярной эпохи совпадает с началом эпохи постмодерна, — пишет Кырлежев, — ведь постмодерн дал свободу религии, религиозности» [535] Кырлежев А. Постсекулярная эпоха // Континент. 2004. № 120 [http://magazines.russ.ru/continent/2004/120/kyr16.html]. . Во многих отношениях подобный подход перекликается с интуициями «радикальной ортодоксии»:

…теоретические основания секулярного были системно демонтированы. Поэтому, если мы являемся свидетелями пришествия постмодерна… то мы должны увидеть и пришествие постсекулярного. А поскольку христианская теология двадцатого века… стала союзником проекта Просвещения, согласившись с ролью «апологетического» проекта, подлаживающегося под секулярное мышление, то смерть модерна должна также означать и смерть такой теологии [536] Smith J. K. Introducing Radical Orthodoxy: Mapping a Post-Secular Theology. Grand Rapids: Baker Academic, 2004. P. 33.

Неудивительно, что Александр Кырлежев вместе с другими интерпретаторами постсекулярности стал одним из ключевых популяризаторов проекта «радикальной ортодоксии» в России [537] См.: Кырлежев А. Джон Милбанк: разум по ту сторону секулярного // Логос. 2008. 4 (67). С. 28–32. .

В этой интерпретации постсекулярность предстает, прежде всего, как дескриптивное понятие. Оно описывает конец эпохи секуляризации, что в российском контексте обозначает конец советского атеистического проекта и начало постсоветского религиозного возрождения или десекуляризации. В то же время постсекулярность подразумевает гораздо более глубокие трансформации, она описывает фундаментальные сдвиги в области разделения религиозного и светского. Современная ситуация, согласно Кырлежеву, должна быть рассмотрена на фоне парадигмальных сдвигов, описываемых им как три последовательные стадии: религиозная, секулярная, постсекулярная [538] Кырлежев А. Постсекулярное: краткая интерпретация // Логос. № 3 (82). С. 100. . Важно подчеркнуть, что, во-первых, для Кырлежева эта триада не соответствует гегелевской логике тезиса-антитезиса-синтеза. Он не считает постсекулярное синтезом, объединяющим важнейшие элементы как религиозного (тезиса), так и секулярного (антитезиса). А во-вторых, речь не идет об историческом нарративе, в соответствии с которым сначала превалировала религия, затем она была подавлена секулярностью, которая, в свою очередь, на новом витке снова теснится религией (как утверждали бы сторонники тезиса о десекуляризации).

Оригинальная теория постсекулярного Кырлежева основана на принципиальном наблюдении, что каждая из трех стадий (религиозная, секулярная, постсекулярная) различным образом определяет как соотношение религиозного и светского, так и само наполнение элементов этой дихотомии; соответственно, эту последовательность можно описать как досовременную, современную и постсовременную конфигурацию «религиозное / светское». Ключевым событием в этом нарративе является возникновение современной секулярности, таким образом, эту последовательность можно описать как прохождение досекулярной, секулярной и постсекулярной стадий.

На досекулярной (досовременной или религиозной) стадии мир мыслится как творение Бога. В рамках такой конфигурации «все светское религиозно в том смысле, что оно понимается в рамках именно религиозного взгляда на мир» [539] Там же. С. 101. . Светское здесь — лишь один из полюсов человеческого существования, существующий наряду с религиозным внутри созданного Богом мира. Исторически Кырлежев ассоциирует эту конфигурацию с эпохой Средневековья. В этой конфигурации невозможно провести разграничение между религиозным и светским, поскольку религия оказывается вездесущей, «религия там принципиально диффузна — несмотря на то, что существует область, так сказать, чисто религиозного (например, богослужение)» [540] Кырлежев А. Постсекулярная концептуализация религии. К постановке проблемы // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. № 2 (30) 2012. С. 56. .

Привычное нам разграничение между религиозным и светским возникает только на второй, современной или секулярной, стадии; это и есть возникновение модерной секулярности. Согласно модерной конфигурации,

секулярное — это не особый аспект теории / практики и не один из полюсов миропонимания, но фундаментальная, онтологическая характеристика мира, которая обнаружилась благодаря «естественному свету Разума». Секулярное в этом новом смысле возникло как мыслительный конструкт, описывающий космическое (природное) и социальное вне соотношения с религиозным полюсом существования в мире. Теперь природное (естественное) — это не искаженное благое творение Бога, а нейтральная данность мира, самодостаточная и потому предельная реальность, с которой имеют дело человек и люди [541] Кырлежев А. Постсекулярное: краткая интерпретация // Логос. № 3 (82). С. 101. .

Модерная секулярность возникает в тот момент, когда вселенная и общество начинают мыслиться как естественные, существующие безотносительно Бога или чего-либо трансцендентного. Так полагаемая вселенная и общество могут изучаться без учета каких-либо трансцендентных источников, будь то вера или откровение. Света естественного разума достаточно для того, чтобы получить все необходимое теоретическое и прагматическое знание об этом секулярном порядке. Это можно назвать секулярной эпистемологией, существующей параллельно с секулярной онтологией.

В этой секулярной конфигурации религия превращается в нечто «зачаровывающее» и, соответственно, подлежащее «расколдовыванию» [542] Там же. С. 102. . В этом смысле

принципиально важно, что социокультурное целое — сущностно секулярно, религиозное же — только специфическая зона (наряду с искусством, этикой, правом, экономикой, государством, спортом и проч.). Иными словами, происходит имманентизация религиозного, так как его претензии на трансцензус — на выход (теоретически и практически) за пределы природной данности к потустороннему основанию природного мира противоречат новому базовому представлению о том, что именно Природа, по определению посюсторонняя, и есть предельная реальность. Место, оставленное для претензий религиозного на трансцендирование, — это сфера субъективно-личного, пространство индивидуального мировоззрения и соответствующей психологии [543] Там же. С. 103. .