Дмитрий Узланер - Постсекулярный поворот. Как мыслить о религии в XXI веке

В российском контексте расплывчатые отсылки к постсекулярности стали важным аргументом в пользу все большего сближения традиционных религиозных организаций с государственными институтами. Любая критика подобного сближения трактуется как попытка ухватиться за устаревшие формы секуляризма, непригодные для нового постсекулярного контекста. Постсекулярная критика секулярной онтологии и эпистемологии часто используется в качестве аргумента в контексте дискуссий о месте религии в системе российского образования, будь то введение теологии в университете или же уроки религии в школе. Ключевые церковные иерархи ссылаются на концепцию постсекулярного общества с целью легитимации процесса включения религиозных предметов в программу обязательного школьного образования [554] Митрополит Иларион (Алфеев) . Теология в современном российском академическом пространстве // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2016. № 3. С. 224–239; Шмонин Д. «Толедские принципы» и теология в школе // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2017. 35 (4). С. 72–88. . Патриарх Кирилл говорит о наступлении «новой постсекулярной эпохи», суть которой в том, что «жесткий и агрессивный секуляризм утрачивает доминирующие позиции в общественной и культурной жизни» [555] Патриарх Кирилл . Теология в вузах // Церковь и время. 2012. № 61 [https://mospat.ru/church-and-time/1376]. . Александр Щипков, заместитель председателя Синодального отдела по взаимоотношениям церкви с обществом и СМИ РПЦ, также ссылается на концепцию постсекулярного для обоснования необходимости усиления присутствия церкви в жизни российского государства [556] Щипков А. Мы должны взять все лучшее от традиционализма и модерна // Русская идея, 29.01.2016 [https://politconservatism.ru/interview/my-dolzhny-vzyat-vse-luchshee-ot-traditsionalizma-i-ot-moderna]. . Разговоры о постсекулярном до определенной степени превратились в составной элемент официальной риторики представителей церкви.

Неудивительно, что в этом контексте постсекулярное сталкивается с жесткой критикой со стороны тех, кто не приветствует российскую «десекуляризацию сверху» [557] Karpov V. The Social Dynamics of Russia’s Desecularisation: A Comparative and Theoretical Perspective // Religion, State and Society. 2013. 41 (3): 276. . Как пишет один из авторов,

теологически обусловленное представление о наступлении постсекулярной эпохи обычно оказывается неподтвержденным социологическими данными: постсекулярный мир на поверку представляет собой мечту немногочисленных верующих, жаждущих хотя бы на немного приблизить чаемое время духовного возрождения [558] Цит. по: Данненберг А. Н. Тупики «постсекулярного». Новейшие философско-теологические концепции как выражение кризиса западного христианства // Научный богословский портал Bogoslov.ru . 2013 [http://www.religare.ru/ 2_102076.html, доступ от 12.05.2019]. .

В логике критиков постсекулярное — это идеологический инструмент, используемый для подрыва и без того слабых оснований российского светского государства. Соответственно, постсекулярная генеалогическая, философская и теологическая деконструкция секуляризма не способна привести ни к чему новому. Она ведет или может привести не к большему демократическому равенству, не к новой легитимности, но наоборот — к уничтожению таких важных достижений секулярной современности, как наука, светское государство, «цивилизованная» религия, либерализм. Постсекулярная теория, как предостерегают критики, — это стратегия, направленная на восстановление досекулярного порядка.

Обозначенная выше конфликтная динамика ставит перед нами, учеными, вовлеченными в разработку постсекулярной теории, больше вопросов, чем дает ответов. В качестве аналитического понятия постсекулярность призывала ученых непредвзято взглянуть на растущую социальную значимость религии вплоть до переосмысления привычной нам конфигурации разграничения религиозного и светского. Она подразумевала поиск новых форм и моделей религиозно-секулярных отношений, которые при этом не будут повторением старого опыта. Постсекулярность в интерпретации большинства теоретиков от Хабермаса до Капуто с Кырлежевым всегда подразумевала открытость изменениям, творческому развитию и всестороннему обучению. Однако динамика дискуссий о постсекулярном обществе в российском православном контексте, превращающем данный теоретический концепт в инструмент идеологии, ясно показывает, что этот новый термин может с легкостью быть использован для оправдания старых хорошо всем известных позиций. Исследование постсекулярного — это пространство неутихающих конфликтов.

Кырлежев прекрасно понимает опасность подобной инструментализации. Он признает, что новизна постсекулярной ситуации так и не была до конца ни осознана, ни адекватным образом использована в русском православном контексте. Говоря о возможности постсекулярной политической теологии, то есть теологии, позитивным и творческим образом взаимодействующей с секуляризацией, он пишет:

…приходится констатировать, что… православная церковная среда, как священники, так и миряне, отвергает любую новую политическую теологию в качестве теологической реакции на исторические и текущие изменения… [559] Kyrlezhev A. On the Possibility or Impossibility of an Eastern Orthodox Political Theology // Stoeckl K., Gabriel I. and Papanikolaou A. (eds.) Political Theologies in Orthodox Christianity. London, New York: Bloomsbury, 2017. P. 187.

Кырлежев осознает, что в ситуации современного российского православия, в котором преобладает богословский антимодернизм, постсекулярная теория слишком часто интерпретируется как «основание для религиозного реванша в социополитической сфере», она может даже «стать препятствием для формирования политической теологии… откликающейся на процессы секуляризации» [560] Ibid. .

Понятие постсекулярного и связанные с ним теории были введены в российский контекст для осмысления постсоветского опыта. Изначально это была академическая попытка понять причины окончания советской секуляризации и возрастания социальной значимости религии в российском контексте. Постсекулярная теория позволяла предположить, что Россия переживала не просто «религиозное возрождение», не просто возвращение к докоммунистическим формам религиозности и государственно-церковных отношений, но более фундаментальную трансформацию, затрагивающую само деление на религиозное и светское. Нормативное измерение данной теории подразумевало появление новых креативных пространств постсекулярности, в которых могли бы возникнуть новые формы религии, политической теологии и государственно-конфессиональных отношений, что позволило бы уйти от привычных досоветских и советских форм. Эти новые формы были бы постсекулярными и пострелигиозными по отношению к устаревшим домодерным и модерным концептуализациям религиозного и светского. В общем, теория постсекулярного содержала в себе обещание религиозного расцвета. Она также подразумевала расцвет альтернативных мировоззрений и плюрализма как такового, однако этот последний момент был намеренно проигнорирован тогда, когда этот концепт перекочевал в официальный дискурс РПЦ.