Селафиил - Путь Святых Отцов

5. Что касается аскетического учения преп. Феодора, то оно удовлетворяет, главным образом, запросы общежительного монашества. Преподобный прямо утверждает, что общежитие есть высший род подвижничества. Он говорит: «Конечно, велики служащие Богу в горах, вертепах и в пропастях земных (Евр. 11:38), а также столпники всякого рода, затворники и другого рода подвижники. Но... Господь наш Иисус Христос, сойдя на землю, избрал не пустынное, не столпническое и не другое какое-либо из указанных житий, но закон и заповедь послушания» («Творения преп. Феодора Студита», т. I, Санкт-Петербург. 1907 г.; «Великое оглашение», Оглашение XLII).

Центром аскетического учения преп. Феодора является отвержение своей воли и послушание воле Божией в лице настоятеля монастыря. Обладающий послушанием подражает Христу. Кроме послушания преп. Феодор призывает иноков к отречению от мира и его пристрастий, к воздержанию, смиренномудрию, частому откровению помыслов.

По мысли преп. Феодора, монах стоит выше мирского начальства и самих царей и в своей жизни действительно царствует, ибо непрестанно помышляет о вышнем, где Глава всего Христос.

Более всего преп. Феодор концентрирует свое внимание на внешней стороне иноческой жизни, часто разбирая конкретные случаи и указывая на должное поведение и образ мыслей как начальствующих, так и прочей братии. В связи с такой особенностью учения преподобного, мы практически не находим у него специальных проповедей и бесед, посвященных исключительно деланию непрестанной молитвы, хотя он и упоминает о молитвенном делании то там, то здесь. Эпизодический, а не систематический характер таких упоминаний обусловлен тем, что дар молитвы, по преп. Феодору, дается не просто молящемуся, но прежде всего послушному и смиренномудрому, к стяжанию этих добродетелей преподобный и призывает прежде всего.

Говоря об аскетической письменности, мы имеем в виду собственно монашескую литературу, поэтому прежде необходимо кратко сказать о монашестве.

Путь аскетической жизни, усвоенный православным монашеством, бесспорно предначертан Самим Господом Иисусом и величайшими из святых – Пресвятой Девой Богородицей и св. Иоанном Крестителем. Господь, Богородица и св. Иоанн Креститель хранили свое девство, были нестяжательны и послушны воле Божией. Иными словами, хотя они прямо и не давали обетов, но фактически их жизнь соответствовала аскетическому трехсоставному идеалу – целомудрия, нестяжательности и послушания.

Более же всех, по внешним признакам, аскетическому идеалу соответствует св. Иоанн Креститель. Он жил уединенно, непосредственно в пустыне, вдали от мирских селений, проводил большую часть времени в подвигах поста и молитвы и, наконец, учил покаянию. Именно св. Иоанн Предтеча правомерно мог бы быть назван первым монашествующим, и именно с него брали пример христианские аскеты. Они тоже живут уединенно (согласно имени «монах» от μόνος – один, одинокий), сознательно удаляясь от мира, ради покаяния; подвизаются в посте и молитве. От св. Иоанна Крестителя монашество восприняло и свой внешний облик, в частности, поколенную рубашку без рукавов (коловий), кожаный пояс, милоть, или короткий плащ из овчины, шапочку вроде скуфии (кукуль) и головной покров (мафорий). Под влиянием новозаветной традиции неношения в храме мужчинами головного покрова, в иконописи стало принято изображать без такового и св. Иоанна Крестителя, но ясно, что Предтеча Господень, будучи правоверным иудеем, покрывал голову.

Основные атрибуты описанной древней одежды всегда были удерживаемы монашеством и сохранились даже до сего дня, хотя и в измененном виде; это: подрясник, мантия, и (несмотря на новозаветную традицию!) головной убор – скуфья и камилавка с наметкой.

Христианская аскетическая традиция, с одной стороны, уходит корнями в духовную традицию ветхозаветного времени (об этой традиции мы не имеем возможности говорить здесь подробно, но, думается, что ее существование вполне явно; достаточно назвать имена св. царя Давида, св. пророка Илии и уже упоминавшегося св. Иоанна Крестителя), а с другой – неразрывной цепочкой тянется от Христа, через апостолов, мужей апостольских и последующих церковных учителей, к монашествующим IV века.

И все-таки, что же такое монашество и почему определенно говорят о нем начиная с IV века? По формулировке, данной преп. Иоанном Кассианом Римлянином, монашество фактически является продолжением жизни апостольских первохристианских общин, построенных по общежительному принципу жития одним сердцем и одной душой (Сравни: Деян. 4:32, 34–35) («Писания преп. Иоанна Кассиана Римлянина», Москва, 1892 г., Собеседование 18, гл. 5). Причем преподобный утверждает, что бытие таких общин, хотя временами и уходило как бы под спуд, но никогда не прекращалось совершенно.

В IV веке произошел новый всплеск апостольско-первохристианского образа жизни в форме монашества. Согласно церковному преданию, впервые наименование монахов получили ученики св. апостола и евангелиста Марка, первого епископа Александрии, проводившие уединенную аскетическую жизнь по правилам, выработанным св. Марком («Сочинения еп. Игнатия Брянчанинова», Джорданвилль, 1985 г., т. I., «О монашестве»), В свете вышесказанного, нам представляется более правильным называть преп. Антония Великого не «отцом монашества», а отцом новой волны монашества или вождем монашеского движения в собственном смысле слова, движения, начавшегося в Александрийской Церкви и приобретшего общецерковное значение.

Появление монашества в IV веке принято считать реакцией на некоторое обмирщение Церкви, начавшееся с константиновской эпохой. Однако, мы не находим такой мотивации монашества у первых его летописцев и «идеологов», каковым являлся, к примеру, свят. Афанасий Великий. Возникает также вопрос: почему, в таком случае, монашество не развилось в первую очередь около столиц империи – Рима и Константинополя, где обмирщение чувствовалось более всего?

Как мы уже сказали, монашество существовало с апостольских времен (хотя в разных формах и не везде под этим именем), и, как нам думается, начало константиновской эпохи не было абсолютно необходимым условием для всплеска монашеского движения в IV веке. Этот всплеск произошел бы и в том случае, если бы эпоха гонений продолжалась. Ведь, например, видный предшественник преп. Антония Великого, преп. Павел Фивейский (†341 г.), бежал в монашество именно по причине гонений около 250 года. Да и сам преп. Антоний ушел на пустынножительство в 270-х годах, то есть задолго до Миланского эдикта 312 года.