Владимир Шохин - Теология. Введение в богословские дисциплины

Подразумевается прежде всего систематизация «сверхъестественных» духовных опытов и созерцательной (медитативной) практики.

The Catholic Encyclopedia. Revised and Updated Edition. R.G. Broderick, Editor. Nashville etc., 1986, P. 577, cp. 54, 399.

Доводы Барта и Бультмана против «естественной теологии» как таковой в качестве одной из богословских дисциплин правомерны ввиду того, что она per se не содержит в себе ничего специфически христианского (ср. случаи прямого заимствования иудеями «доказательств бытия Божия» и прочих конфессионально нейтральных положений типа theologia naturalis из «Суммы теологии» Фомы Аквинского) или факты взаимообмена христианской и мусульманской теологической схоластики. Что же касается апологетики (которую нередко, хотя и не совсем корректно, объединяют с «естественной теологией»), то здесь был отчасти прав Тиллих, считавший, что она входит, в качестве «коммуникативного аспекта», во все прочие. В этой связи нельзя не обратить внимание на явную «недоработанность» позиции в отношении апологетики в классификации С.С. Глаголева, который практически объединял ее с догматикой см. [Лекция 4.3].

В первом случае не проводилось элементарного разграничения между «теологией» и «религиозной философией» [см. Лекция 3.3], во втором догматика «скрещивается» с психотехникой, санкционирование которой отражает попытку идеологов II Ватиканского собора (особенно на американской почве — после о. Томаса Мертона) приблизить христианство, ради привлечения «современно мыслящего человека», к ориентирам нехристианских восточных мистических течений (ср. целые католические монографии по «христианской йоге», «христианскому дзену» и т. п.). При этом закономерно, что активный интерес к психотехнике «восполняет» очевидный кризис литургического сознания, который выражается и в том, что литургическое богословие низводится «послесоборным» католицизмом до ранга лишь «практических применений» богословия [см. 5.0].

С краткой библиографией полемики с эволюционизмом знакомит, к примеру, буклет: Моррис Г. Сотворение мира: научный подход. Сан-Диего, 1981.

Ср. уже у Цицерона, который иронизирует по поводу тех, кто допускает возможность «случайного» образования из вихрей бессознательных атомов, не управляемых никакой разумной силой, самых совершенных произведений мироздания. См.: Цицерон. Философские трактаты. М., 1985, c. 81.

Так, один из главных теоретиков «философии тела» Мерло-Понти приписывал телу даже самосознание, хотя и признавал, что отличие от самосознания мышления состоит здесь в том, что самосознание тела лишено той «прозрачности для себя», которая присуща мышлению, но является самосознанием «посредством смешения, взаимоперехода, нарциссизма…» Таким образом, в «философии нарциссизма» расширение содержания понятия само-сознания за пределы «прозрачности для себя» предлагалось не в качестве метафоры, но вполне всерьез. См.: Мерло-Понти М. Око и дух. М., 1992. c. 14.

Так, ведущий отечественный специалист по психоанализу, знающий его не только по книгам, но и в лице ряда его крупных представителей, свидетельствует: «В психоанализе ряд теоретических положений имеют характер догматов, символа веры. Чтобы стать психоаналитиком, нужно 5–7 лет проходить учебу у другого психоаналитика, которая напоминает обряд инициации… Стоит аналитику усомниться в символе веры, и под вопросом оказываются не только долгие годы учебы (и затраченные на нее немалые средства), не только право лечить других (и получать за это солидное вознаграждение), но также важнейшие убеждения относительно себя самого, ядро личности психоаналитика… Категории „отлучение“, „схизма“, „догмат“, „предательство“ и им подобные до самого последнего времени играли в психоанализе такую же роль, как в какой-нибудь религиозной или политической секте, нетерпимость к инакомыслию была возведена в норму. Из психоаналитической ассоциации изгонялись вместе со своими сторонниками В. Адлер, К.Г. Юнг, К. Хорни, М. Клейн, Ж. Лакан. Но и сами изгнанники не были терпимее: ведь „отлучали“ же сторонники Хорни — Э. Фромма, раскалывались на враждующие кланы поклонники Лакана; нетерпимость была такой, что даже родственные связи не выдерживали — главной обвинительницей против М. Клейн была ее собственная дочь. Склонность психоаналитиков к начетничеству, к цитотологии поражает даже тех, кто знаком с духом марксистского талмудизма: тексты Фрейда давно стали „священными“… Не было случайностью и то, что Фрейдом был создан „тайный комитет“ из пяти членов, призванный следить за „чистотой веры“ в психоаналитических рядах… Биографии „верных“ призваны поддерживать идеализированный и приукрашенный образ „отца-основателя“. Этим объясняется и то, что многие письма и рукописи Фрейда будут опубликованы только лишь в XXI веке. Они хранятся в сейфе не только потому, что семье Фрейда совсем не хотелось бы отдавать на публичное рассмотрение материалы, касающиеся личной, интимной жизни Фрейда. Верному из верных, Э. Джонсу, все эти материалы были предоставлены, но с тем, чтобы он создал „официальную“ биографию, остающуюся доныне образцом для подражания». — Руткевич А.М. Миф о герое // Дадун Р. Фрейд. М., 1994, c. 9-11.

На деле эта теория, активно развивающаяся с 1970-х годов, является парафразой теософского «религиоведения» (ср. различения религий и Религии у Е. Блаватской и ее ученицы А. Безант).

Подробнее: Казенин К. Текстология Ветхого Завета // Альфа и Омега, 1997. № 12, c. 34–47.

Подробнее: Алексеев А.А. Вопросы перевода и текстологии Св. Писания // Богословская конференция Русской Православной Церкви. Православное богословие на пороге третьего тысячелетия. Москва, 7–9 февраля 2000 г. М., 2000. c. 39–41, 56–58.

Из них 2000 переводов было сделано только в XX в. См.: Там же, c. 39–40.

Следуем традиционному принципу деления содержания библейских книг, признавая его условность. К «законодательным» относятся в ветхозаветном корпусе книги Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие, в новозаветном — Евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна; к историческим в Ветхом Завете — книги Иисуса Навина, Судей, Руфь, Царств, Паралипоменон, книги Ездры, Неемии и Есфирь, в новозаветном — Деяния святых апостолов; к учительным в ветхозаветном — книга Иова, Псалтирь и книги Соломоновы, в новозаветном — семь соборных посланий (Иакова, Петра, Иуды, Иоанна) и 14 посланий апостола Павла к отдельным общинам и лицам; к пророческим в ветхозаветном — книги пророков Исаии, Иеремии, Иезекииля и 12 «малых» пророков, в новозаветном — Апокалипсис. См.: Пространный христианский катехизис Православной Кафолической Восточной Церкви. Составлен митрополитом Филаретом (Дроздовым). Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2000. c. 11–13.