Владимир Шохин - Теология. Введение в богословские дисциплины

Основным учебным институциям рассмотренного периода было посвящено обстоятельнейшее исследование: Дьяконов А.П. Типы высшей богословской школы в древней Церкви (III–VI вв.). // Российский православный институт. Ученые записки. Вып.3 (Патрология). М., 1998. c. 6-55.

Знаменитое сочинение «О граде Божием» (410–427) охватывает множество тем в рамках «богословия истории» и является скорее итогом богословской рефлексии бл. Августина, чем отдельным «трактатом».

См. русский перевод: Прокл. Первоосновы теологии. Гимны. Сост. А.А. Тахо-Годи. М., 1993.

Статус «теолога» как наставника клириков в истолковании Св. Писания и в пастырском богословии был в Римской церкви окончательно легализирован на четвертом Латеранском соборе (1215).

Подробнее: Congar I. La foi et la théologie. Tournai, 1962.

Неоплатоническая «теология» (ср. «Теология Аристотеля») передавалась термином (’илм) лäхӱт.

Традиционный перечень «положительных» атрибутов Аллаха включал знание, могущество, жизнь, волю, зрение, слух и речь.

Опыт неоиндуистов в образовании калек «теологии» имеет только пропагандистское назначение. Типичные примеры этих словообразований: ишвара-брахма-джняна («познание Ишвары и Брахмы»), парамартха-видья («знание высшей истины»), адхьятма-джняна-видья («знание о познании высшего Атмана»). — Apte V.Sh. The Student’s English-Sanskrit Dictionary. Poona, 1972. P. 466. С таким же успехом в качестве эквивалента «теологии» могли бы быть использованы любые «престижные» лексические единицы индийской мысли.

См., к примеру: Яблоков И.Н. Религиоведение. Учебное пособие и Учебный словарь-минимум по религиоведению. М., 2000. c. 10–18.

По замечанию одного из знатоков вопроса, изучающий религию в американских университетах должен заниматься всем, начиная с системы водоснабжения в Палестине времен царя Соломона и завершая влиянием решений II Ватиканского собора в понтификат Иоанна XXIII на современную экуменическую доктрину. Т. Бенсон: «Царство эрудиции в изучении религии с его открытостью к широчайшему простору методов и перспектив представляется слишком широким для того, чтобы быть квалифицированным в качестве отдельной дисциплины знания… Вопрос не в том, что входит, а что не входит в ее сферу!» Нельзя не обратить внимание и на логические проблемы в американских религиоведческих куррикулумах: 1) христианская история, иудаистика, исламоведение, религии Индии и… история религий; 2) отсутствие темы «мужчина и религия» при наличии темы «женщина и религия» или отсутствие темы «религия и техника» при наличии темы «религия и наука». Подробнее: Moran G. Religious Education // The Encyclopedia of Religion. Ed. M. Eliade. Vol. 12. NY, 1995. P. 318–323.

Небезызвестная претензия некоторых «научных религиоведов» на возможность включения и теологии, несмотря на явную предметную несостыковку, в их именно науку ставит, по аналогии, альтернативный вопрос о возможности включения самого религиоведения в культуроведение, а затем, через последнее — и в человековедение (которое могло бы, если придерживаться этой «инклузивистской логики» последовательно, стать и единственной областью знания, так как физика с математикой также изучают определенные возможности человеческого познания).

Первая проблематичность — в несоответствии субъекта изучаемому объекту (ср. историк математики, никогда не занимавшийся математикой или историк философии, не представляющий себе самого процесса философствования и т. д.). Вторая — в том, что мировоззренчески нейтрального религиоведения как такового быть не может (помимо того, что многие из «научных религиоведов» являются адептами одной из квазирелигий). Попытки постсоветских религиоведов включить и теологию в религиоведение (при одновременной ее критике) получили, в частности, выражение в статье: Гараджа В.И. Религиоведение // Новая философская энциклопедия. Т. III. М., 2001, c. 435.

Среди основных религиозных архетипов Юнга можно выделить архетипы «героя», «тени», «матери-прародительницы», а также «потопа» и некоторые другие, которые обретают «каноническое состояние» в соответствующих моделях «мировых» религий. Помимо того, что здесь производится подмена (архетипы реконструируются из «канонических форм», которые выводятся из архетипов), теория архетипов не дает ответа на основной вопрос: почему именно такие архетипы, а не иные оказываются изначально «имманентными» человеческому сознанию и «канонизированными» в мировых религиях? В концепции Юнга содержится классическое «архетипическое» нарушение принципов рациональности в виде неизбежного регресса в бесконечность при отсутствии допущения «экстраментальных» факторов формирования религиозных архетипов. Ср. обоснованные претензии индийских реалистов к типологически близкой Юнгу концепции «аккумулированного сознания» (алая-виджняна) буддистов-йогачаров.

Жители Андаманских островов — островной цепи в Индийском океане (между Бенгальским заливом и Андаманским морем).

Букв. «тайна устрашающая и завораживающая».

Кимелев Ю.А. Современная западная философия религии. М., 1989, c. 5. «Автономность» выделена совершенно верно, наличие особого «типа философствования» — проблематично.

Особенность современной философии религии состоит прежде всего в том, что она, как и большинство других направлений философии, учитывает во всем объеме последствия «лингвистического поворота» в философии XX в.

К примеру, считается, что глагол «просить» или существительное «причина» имеют в религиозном языке иные значения, чем в обычном. Согласно некоторым классификациям подобные лингвофилософские проблемы относятся скорее к религиоведению, чем к философии в собственном смысле, но такая трактовка незаконно расширяет границы самого «религиоведения».

Космологическое доказательство было наиболее обстоятельно (в пяти и шести аргументах) разработано у Фомы Аквинского. Основной аргумент состоит в том, что при контингентности (случайности) всего сущего, которое может быть и может не быть, каждое нуждается в своей причине, а при контингентности каждой следующей причины необходимо, дабы не впасть в ситуацию регресса в бесконечность, допустить причину существующую саму по себе и необходимую [Против язычников I 15] (Подробнее см.: Фома Аквинский. Доказательства бытия Бога в «Сумме против язычников» и «Сумме теологии». Сост., введение и коммент. X. Зайдля. Перевод с лат. и нем. К.В. Бандуровского. М., 2000). Суть телеологического доказательства состоит в том, что из самого порядка в устроении составляющих макро- и микрокосма мы должны сделать вывод о наличии у него Разумной Первопричины. Онтологическое доказательство, наиболее обстоятельно разработанное Ансельмом Кентерберийским (впоследствии оно было поддержано также Декартом и Гегелем), состоит в том, что бытие Божие выводимо из самой идеи максимального совершенства потому, что это совершенство не было бы полным, если бы не включало в себя и существование. Кант рационально отрицал убедительность онтологического доказательства (подвергнутое критике и Фомой Аквинским), признавая таковую за доказательством телеологическим.