Эрнст Суттнер - Христианство Востока и Запада: в поисках зримого проявления единства

Расширение школьного дела способствовало росту католического влияния. Армянский католикос Гарегин Саркисян [298] указывает на особенно опасную для восточных церквей «постановку дела воспитания, благодаря которому люди вполне намеренно отрываются от их собственной церковной жизни и получают новое понимание христианской веры и Слова Божьего, что отчуждает их от собственной духовной, культурной и национальной среды». [299] П. Леффлер, который и сам приобрёл в Ливане соответствующий опыт, писал о программах обучения в школах, работающих почти исключительно по западным учебным планам, «что в них молодые местные христиане подвергаются сильному влиянию из Западной Европы или Северной Америки. Они усваивают большую часть материала на чужом языке (французском, английском), они получают западноевропейскую интерпретацию истории, они попадают под влияние европейских идеалов и культурных ценностей, они перенимают философские и идеологические структуры западного мышления, они учатся работать при помощи рационально-критической методологии, которая уходит корнями в западную историю мысли и формирует свое понимание действительности. Это приводит к глубокому культурному отчуждению. Изменяется характерное для восточной литургии символическое понимание действительности. Формируются идеалы и ценности, находящиеся вне восточной культурной традиции или даже в конфликте с ней».

Школы и благотворительные учреждения католических миссий представлялись, таким образом, восточным церквам не только выражением готовности помочь, но и по иным соображениям, которые и мы, европейцы, стали осознавать в послеколониальный период как опасные. Но миссии процветали, потому что получали большую поддержку из-за границы, так как верующие путём молитвы и добровольных взносов делали своё благое дело, чтобы поддержать миссионерскую деятельность. Между тем тот, кто сегодня изучает эти проблемы, вырабатывает такую точку зрения и приходит к таким оценкам, которые католикам того времени были вовсе незнакомы. Он ставит совершенно справедливо определённые критические вопросы относительно школ и благотворительных учреждений, но должен принять во внимание, что такие мысли в ту пору не оставлялись в стороне намеренно, а просто-напросто не приходили никому в голову. Пожертвования делались потому, что, движимые христианской любовью, верующие хотели помочь тому, чтобы православным верующим открылся тот путь, который, как они были убеждены, был единственным путём к спасению душ.

Но не все деньги были получены из этого источника. Европейские государства тоже принимали участие, так как они могли по церковным каналам приобрести влияние в Османской империи. Франция издавна пользовалась влиянием среди католиков (Османской империи) [300] ; Англия, а позже США и Пруссия добились влияния среди протестантов [301] ; наконец, Россия — среди православных [302] ; Австрия попыталась получить незадолго до 1-й мировой войны влияние у униатов. [303] Чтобы склонить то или иное сообщество на свою сторону, предоставляли помощь. Когда началось соперничество за влияние между Австрией и Францией, а также между Англией и Пруссией, взносы выросли. Дипломатам, распределявшим деньги, нравилось, когда значение и авторитет церкви, которой они покровительствовали, увеличивались, но им не было дела до того, лежат ли в основе этого роста духовные причины. Показательно, что Франция, руководствуясь дома антиклерикальной идеологией и упразднив монастырские школы, продолжала впредь давать деньги для миссионерских школ на Ближнем Востоке. Нецерковное влияние на миссионерскую деятельность выросло, потому что и среди миссионерон были люди, которые считали добродетелью так называемый патриотизм европейских наций конца XIX и начала XX в.

Когда в XVIII в. создание и расширение особых общин стало целью деятельности католических миссионеров, в Армянской церкви существовали разные высшие инстанции. Кафедра «верховного католикоса» находилась в Персии; в Сирии находился преемник заключивших в своё время унию с Римом католикосов Малой Армении, которые, однако, за время, прошедшее после Флорентийского собора, отошли от унии; в Иерусалиме также возник армянский патриархат, ибо, чтобы предохранить армян Святой земли от вовлечения в военные конфликты между египетскими мамелюками и малоармянским королевством, настоятель тамошнего армянского монастыря св. Иакова в 1311 г. с помощью султана добился повышения своего статуса до патриарха; к тому же в Константинополе в 1461 г. завоевателем Мехметом II был учрежден армянский патриархат и посажен патриарх, который считался турками государственно-правовым главой всех армян Османской империи. В соответствии с этим создание и армянских униатских церковных структур происходило в различных регионах по-разному. [304]

В Сирийском католикосате в 1737 г. образовалась вакансия на место первоиерарха, и те, кто уже считал себя униатом, хотели возвести в католикосы одного из своих кандидатов, а именно архиепископа Абрахама Ардзивиана. Абрахам был в 1710 г. посвящен в архиепископы Алеппо благорасположенным к Католической церкви католикосом Петром, который при посвящении не требовал от первого осуждения халкидонских постановлений. Однако униаты не сумели использовать своё преимущество. Прежде чем они смогли действовать, их противники уже провели своего кандидата по имени Михаил (1737-1758). Абрахам вначале был вынужден даже оставить Алеппо и смог вернуться в свою епархию лишь в 1739 г. После его возвращения униаты добились, наконец, того, что им не удалось в 1737 г., так как после окончательного римского запрета на «communicatio in sacris» они не желали подчиняться не принимавшему унию католикосу Михаилу. При участии двух греко-католических епископов Абрахам Ардзивиан посвятил в сан трёх новых армянских униатских епископов, и соборно, вместе с 40 священниками и 14 представителями мирян, они избрали его в ноябре 1740 г. католикосом-патриархом. Из почтения к Святому престолу Абрахам принял вдобавок имя Пётр. [305]

После своего избрания католикосом-патриархом Абрахам Пётр не смог остаться в Алеппо и вынужден был эмигрировать в Ливан. Оттуда он выехал в 1742 г. в Рим и получил от папы Бенедикта XIV паллий. Акты консистории в Риме говорят, что патриарший престол ко времени его избрания был свободен. Или католикос Михаил, не признанный местными католиками, воспринимался и в Риме как юридически несуществующий, или в Риме были неверно информированы. Во всяком случае, папа хотел поставить одного главу всей патриаршей Армянской церкви в Киликии, о чём свидетельствует его послание. Но большинство верующих осталось с Михаилом, и избрание Абрахама Петра создавало параллельную иерархию в Киликии.