Стецкевич М.С. - Свобода совести [Невычитанная калибрятина]

Приверженцев ислама и католиков философ рассматривал как подданных иностранных правителей — константинопольского муфтия, а через него — султана, и Римского папы, претендующего на абсолютную власть. Кроме того, Локк, как и Мильтон, ставил в вину католикам их собственную нетерпимость. Интолерантными он считал и атеистов, поскольку их учение ниспровергает всякую религию и не считает обязательным и священным верность слову, а также договоры и клятвы, ибо «если уничтожить Бога даже только в мыслях, то всё это рухнет». Таким образом, на практике у Локка «спекулятивные догматы» оказались пока еще неотделимы от «нетерпимости», «фанатизма» (католики, атеисты) и «государственной измены» (католики, мусульмане).

Итак, основная заслуга Локка видится в достаточно решительном размежевании функций церкви и государства. Здесь учение философа, значительно опережая время, шло в разрез с преобладавшей в Англии вплоть до начала XIX в. точкой зрения богослова елизаветинской эпохи Р. Хукера, согласно которой государственная церковь — это вся английская нация на молитве.

Концепция Локка, по сравнению с концепцией Мильтона, представляется более светской, поскольку признание или непризнание Писания уже не является важнейшим критерием для допущения терпимости, и в её пределы попадают иудеи и язычники. Отказывая в гражданских правах католикам, атеистам и мусульманам, Локк акцентировал внимание, в отличие от большинства своих современников, на политических причинах, а не на собственно религиозном учении. Это открывало возможность для распространения толерантности и на эти течения в случае изменения политической ситуации.

Вместе с тем толерантность у Локка, по верному замечанию М. Б. Хомякова, «вовсе не представляет собой ценности-в-себе». Он

93

отмечает, что, «утвердив вначале толерантность как моральную норму, добродетель, свойственную истинному христианину, рассуждая о католиках (добавим также — мусульманах и атеистах. — М. С.), Локк вновь срывается в прагматическое, инструментальное её понимание».

Значительно менее известен, по сравнению с Локком, но более последователен в формулировании права на свободу совести был Р. Уильямс (1603-1683). Он неоднократно пересекал Атлантический океан, активно участвуя в общественно-политической жизни как Англии, так и её колоний в Новом Свете< Поэтому Уильямса с полным основанием можно называть англо-американским философом. Кроме того, он, в отличие от подавляющего большинства мыслителей своего времени, сумел практически воплотить в жизнь свои теоретические построения.

Уильямс был вначале англиканином, затем переходил в конгрегационализм, баптизм и наконец в 1639 г. разорвал связи с какой-либо конфессией и объявил себя «искателем», то есть просто христианином, ищущим истину. Он полагал, что такое право, причем без всякого ограничения правоспособности со стороны власти, имеется у каждого. Но даже для американских колоний, где господствовали радикальные формы протестантизма, его взгляды оказались слишком неортодоксальны. В 1635 г. Уильямс был выслан из колонии Массачусетс, так как осуждал вмешательство местных магистратов в духовные дела и ущемление свободы совести. В 1636 г. он основал поселение Провиденс (впоследствии — колония Род-Айленд), ставшее прибежищем людей, гонимых за свои религиозные убеждения. Составленный Уильямсом и подписанный первыми поселенцами Провиденса документ о порядке управления (1637) предусматривал их готовность подчиняться постановлениям большинства, направленным на «общее благо», «но только в том, что касается гражданских дел». Последние слова подразумевали полную духовную свободу.

Хартия, выданная Уильямсу в 1644 г. английским парламентом, признавала самоуправление Провиденса на основе принятых его жителями законов, в том числе и тех, которые допускали «свободу в религиозных отношениях», с условием, что она не будет употреблена для «распущенности», «нечестия» и «гражданского вреда». Так впервые в истории, пусть в рамках небольшой колонии, свобода вероисповедания (не веротерпимость!), а фактически даже свобода совести, получила законодательное закрепление. В дальнейшем Уильямс настаивал на предоставлении в Провиденсе убежища квакерам, хотя всегда был противником их учения.

94

Оказавшись в 1643-1644 гг. в Англии, Уильямс выступил как против преследований католиков, так и попыток парламента добиться введения пресвитерианства в качестве государственной религии. В это время было написано и опубликовано его главное произведение-трактат, название которого традиционно переводится на русский язык как «Кровавый догмат преследования за веру», хотя Уильямсом используется понятие «conscience» — убеждение, совесть.

Кратко позицию мыслителя можно обрисовать следующим образом. Во-первых, Уильямс утверждал, что «доктрина преследований за веру», в том виде как её отстаивали не только католики, но и такие видные протестанты, как Ж. Кальвин, не находит подтверждения в Евангелии. Любые попытки аргументировать религиозное принуждение ветхозаветными текстами объявлялись философом ложными, так как ветхозаветное законодательство представляет собой «символический и церемониальный образец», но не «является ни примером, ни образцом для подражания». Заповеди Торы, с точки зрения Уильямса, не имеют императивного характера, а лишь символически предвосхищают евангельскую мораль.

Во-вторых, Уильямс энергично подчеркивал мысль о необходимости отделения церкви от государства. Последнее, по его мнению, не является продуктом божественного происхождения и организуется благодаря свободному выбору и согласию людей, имея целью обеспечить их общее благо и безопасность. Гражданская природа власти, по Уильямсу, не укрепляется от того, что лица, её осуществляющие, являются христианами, равно как и не умаляется в том случае, если они — иноверцы. Христос не установил определённой формы правления, и государство и церковь автономны по отношению друг к другу.

Таким образом, налицо четкое и последовательное провозглашение Уильямсом идеи светского государства. В таком государстве «все институты ... призваны служить гражданским (светским) целям, а потому не являются судьями, правителями и защитниками духовных или христианских институтов и вероучений».

В-третьих, указывал Уильямс, Бог вовсе не требует единоверия в светском государстве. Установление религиозного единообразия ведет к попранию свободы совести, смешению гражданского и духовного, к разрушению мира. Прагматические аргументы в пользу свободы совести Уильямсом употреблялись, но они призваны лишь усилить главный довод: «Воля и повеление Бога состоят в том, чтобы все люди, с пришествия на землю его Сына ... могли придерживаться любых религиозных взглядов и исповедовать любую веру, пусть даже самую языческую, иудейскую, турецкую и антихристову, и чтобы борьба против них велась лишь при помощи того меча,