Стецкевич М.С. - Свобода совести [Невычитанная калибрятина]

В 1990 г. при рассмотрении дела «Отдел трудоустройства при департаменте штата Орегон против Смита» Суд отказал в привилегии при найме на работу двум индейцам, уволенным со своих должностей в клинике по причине предоставления ими пейота — запрещённого наркотического средства, для проведения церемоний туземной религиозной группы. Верховный Суд не счёл уместным в данном случае проведение теста на наличие «неоспоримого государственного интереса», ограничившись ссылкой на приоритет нейтральных, так называемых «общих» законов перед правом свободного отправления культа. Значительной частью американского общества решение Суда по данному делу было воспринято как удар по свободе вероисповедания. Возникла широкая коалиция, включавшая деятелей различных конфессий, активистов общественных движений, политиков. Они сумели добиться принятия Конгрессом в 1993 г. «Акта о восстановлении религиозной свободы», предусматривающего обязательное проведение теста на «неоспоримый государственный интерес» при рассмотрении дел, затрагивающих свободу совести. Это обстоятельство очевидно демонстрирует, что свободе совести, или, как её чаще именуют в США, религиозной свободе в американском обществе по-прежнему придаётся фундаментальное значение.

В последнее время США активизировали свои усилия по поддержке свободы совести в странах, где с её соблюдением по-прежнему дело обстоит не лучшим образом. В 1998 г. Конгрессом США был одобрен закон «О международной свободе вероисповеда-

192

иия». В России данный акт получил достаточно плохую прессу. Многие наблюдатели усмотрели здесь тенденцию к навязыванию американских стандартов в области прав человека всему миру, вмешательство во внутренние дела других государств. Однако не следует забывать о том, что так называемый «американский стандарт» по правам человека является в значительной степени и мировым, признаваемым, по крайней мере в теории, всеми странами, подписавшими «Всеобщую Декларацию прав человека». Кроме того, права человека на международном уровне давно уже не считаются исключительно «внутренним делом» той или иной страны. Ещё в 1991 г. страны — члены Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ, до 1991 г. — СБСЕ), в состав которой входят как Россия, так и США, приняли документ, в котором говорится, что обязательства по соблюдению прав человека и основных свобод «являются вопросами, представляющими непосредственный и законный интерес для всех государств-участников, и не относятся к числу исключительно внутренних дел соответствующего государства». Об этом следует помнить всем ревнителям «самобытности», приоритета государства перед правами личности. Реализация же их замыслов означала бы нарушение международных обязательств, взятых на себя Россией.

Возвращаясь, после весьма пространного, но необходимого отступления, к содержанию данного акта, отметим, что он предусматривает создание целого ряда новых структур и должностей: Отдела по международной свободе вероисповедания, Полномочного посла по свободе вероисповедания и др. Ежегодно Государственный секретарь США должен представлять Конгрессу доклад о состоянии дел в мире в области обеспечения свободы вероисповедания, в котором будут указаны страны, допустившие её ущемление, например ограничившие свободу менять религию, распространять религиозные убеждения, не соблюдающие равенство прав граждан вне зависимости от их мировоззренческой ориентации. В отношении подобных государств могут быть приняты разнообразные меры: дипломатические демарши, ограничение культурных обменов, финансовой помощи и т. д. Конечно, речь в данном документе идёт не столько о свободе совести, сколько о свободе вероисповедания, но и в таком виде, повторим, принятие настоящего акта представляется шагом вперёд в области международного контроля обеспечения фундаментальных человеческих свобод.

Подводя итог, отметим, что, по крайней мере по формальным признакам, почти все государства европейской культуры (включая латиноамериканские, положение в которых мы специально не рас

193

сматривали, но исключая Грецию) можно отнести к категории de facto светских, поскольку они мировоззренчески нейтральны, декларируют свободу совести и вероисповедания в конституциях, иных законодательных актах и реально её обеспечивают. Конечно, степень светскости не везде оказывается одинаковой, но ни одно государство (разумеется, исключая Ватикан) не строит свою внешнюю и внутреннюю политику под непосредственным влиянием той или иной религиозной организации и исходя в первую очередь из её интересов. Религия всё в большей степени становится частным делом. Об этом свидетельствует, например, отказ депутатов Европарламента включить в Конституцию Европейского Союза (одобрена в 2004 г.) упоминание о Боге и христианских корнях цивилизации континента, на чем настаивал Ватикан, ограничившись ссылкой на «культурное, гуманистическое и религиозное наследие Европы». Однако всё сказанное выше, на наш взгляд, вовсе не означает удаления религиозных организаций из общественной жизни, их дискриминации, как это иногда считается. Светскость государства лишь указывает на существование совершенно определённых современных реалий, которые теперь оформлены и законодательно, в рамках которых религиозные организации через общепринятые демократические процедуры могут высказывать и отстаивать свою точку зрения, предлагать её обществу, при отсутствии стремления получить какие-либо преимущества.

Исследователи единодушно констатируют многообразие конкретных форм и путей осуществления взаимоотношений между государством и религиозными организациями. Обычно выделяются: 1) модель отделения (Франция, Нидерланды, Венгрия, США); 2) модель государственной церкви (Англия, Греция, Дания, Норвегия, Исландия); 3) модель сотрудничества (Испания, Италия, Германия, Польша). Вторая модель, безраздельно господствовавшая на протяжении многих столетий, постепенно уходит в прошлое. Свидетельством тому может служить, например, отделение Церкви Швеции от государства (2000), достижение Церковью Англии в последние десятилетия гораздо большей религиозной свободы по сравнению с предшествующим периодом, вплоть до заявлений архиепископа Кентерберийского Р. Уильямса о намерении добиваться в перспективе её полной самостоятельности.

Первую модель, видимо, следует признать оптимальной, но в ближайшее время пока что неосуществимой. Но движение в направлении постепенного перехода к первой модели наблюдается вполне отчётливое. Показательно, что в выработанных на встрече ОБСЕ по свободе религии и вероисповедания в Вене рекомендациях (17-18 июля 2003 г.) подчёркивается, что в тех странах ОБСЕ, где от