Стецкевич М.С. - Свобода совести [Невычитанная калибрятина]

194

сутствует узаконенная иерархия религиозных организаций, следует воздержаться от её введения, а где она всё-таки введена — отменить во избежание усиления дискриминационных тенденций. Однако и в с/гранах второй и третьей моделей, хотя и не существует равенства религиозных организаций, но есть политическое и гражданское равенство их приверженцев, возможность менять убеждения, гарантии свободного выбора как между различными религиями, так и между религиозным и нерелигиозным мировоззрением. Наличествует значительное число международных правовых актов по вопросам свободы совести и убеждений. Изменились и позиции самих церквей, пошедших по пути смягчения эксклюзивизма. Всё это позволяет со значительной долей оптимизма смотреть в будущее.

Глава 9. Веротерпимость и её пределы в России (X — начало XX в.)

Всерьёз говорить о проблемах, связанных с возможностью исповедания или неисповедания какой-либо религии применительно к России можно с 988 г. — официальной даты Крещения Руси. До этого момента восточнославянское язычество, в определённой степени имевшее характер государственной идеологии, но не обладавшее экс-клюзивистским потенциалом, и другие религии — прежде всего интенсивно распространявшееся христианство, достаточно мирно уживались друг с другом. В Киеве и Новгороде в X в. уже существовали христианские церкви. В Киеве, который слыл центром талмудической образованности, имелась большая синагога и «Жидовские ворота». При заключении в 945 г. договора с Византией часть дружинников князя Игоря (912-945) во главе с ним самим, согласно «Повести временных лет» (XI-XII вв.), клялась на холме, где стоял Перун, а «христиан русских приводили к присяге в церкви святого Ильи». В самом тексте договора упоминались как русские, уже принявшие крещение, так и некрещёные. Всё это свидетельствует не только о значительном прогрессе в распространении христианства на Руси (в договоре 911 г. с Византией понятие «христианин» отождествлялось ещё исключительно с греками), но и о возможности достаточно свободного избрания религии, по крайней мере, княжескими дружинниками.

Ставшая княжить в Киеве после смерти Игоря его вдова Ольга (945-964) приняла, согласно «Повести временных лет», крещение в Константинополе (955), однако в отношении своего сына Святослава (964-972) и других русских язычников никаких принудительных мер не принимала, говоря : «Да будет воля божья; если захочет Бог помиловать род мой и землю Русскую, то вложит им в сердце то же жела

196

ние обратиться к Богу, что даровал и мне». Святослав же, оставаясь убежденным язычником, в отношении желавших стать христианами поступал так: «если кто собирался креститься, то не запрещал, а только насмехался над тем».

Конечно, между язычниками и христианами могли возникать и конфликты. Об одном из них, вызванном отказом варяга-христиани-на, жившего в Киеве, отдать своего сына в жертву языческим богам, подробно рассказывается в «Повести временных лет» (983). Крещение Руси, осуществлённое князем Владимиром (980-1015), сопровождалось гораздо более масштабной конфронтацией. В призыве князем киевлян к крещению слышится явная угроза: «Если не придёт кто завтра на реку —будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб,—да будет мне враг». Изображения языческих богов уничтожались. Владимир «приказал рубить церкви и ставить их по тем местам, где прежде стояли кумиры». Лишь три года спустя после крещения Киева пришел черёд Новгорода (991). В особой повести, входящей в состав Иоакимовской летописи, подробно рассказывается о том, как новгородцы упорно сопротивлялись усилиям воевод Добрыни и Путяты по их обращению в христианство. Как и в Киеве, крещение сопровождалось уничтожением статуй языческих богов.

Всё сказанное выше, конечно, не означает, что в процессе христианизации Руси использовались исключительно или даже преимущественно принудительные меры. В источниках не сообщаются подробности о крещении других русских городов, но при этом подчёркивается, что Владимир привел к христианству «всю землю Рускую от конца и до конца» («Память и похвала Владимиру», XI в., «Сказание о Борисе и Глебе», XI в.). Без наличия огромного числа людей, желающих или просто готовых креститься, с помощью голой силы такая задача не могла быть решена чисто технически. Вместе с тем ни о какой свободе выбора между язычеством и христианством, как и в других европейских странах в аналогичных ситуациях, речь, естественно, не шла.

Впрочем, и жёсткие меры по отношению к язычникам если и применялись, то не систематически. Часть из них укрылась в труднодоступных местах, другие являлись лишь номинальными христианами. Волхвы, «хулившие христианскую веру», объявлялись не только в XI—XII, но даже в XIII в.

Долгое время на Руси не существовало и специально оговорённых наказаний за ересь и вероотступничество, активно применявшихся в Византии. «Устав святого князя Владимира о церковных судах» (X в.), «Устав князя Ярослава о церковных судах» (XI-XIII вв.) наиболее детально рассматривали преступления против чистоты нравов

197

(прелюбодеяния, незаконные браки и т.п.), которые православная церковь в лице епископа судила по каноническим нормам, а светская власть осуществляла наказания. Только в более поздней, пространной редакции «Устава князя Ярослава» (вторая пол. XII — первая пол. XIII вв.) появились статьи 49-51, содержавшие запреты совместной еды с иноверцами (видимо, нехристианами), отлучёнными от церкви, сожительство с «жидовками» и «бессерменками». Правда, в некоторых случаях церковные соборы принимали особые меры против еретиков. В 1004 г. в Киеве был заточён в тюрьму за распространение ереси некий Адриан и его последователи, в 1123 г.— Димитрий, а в 1157 г. еретик Мартин даже сожжён.

В целом же можно говорить об относительной толерантности, существовавшей в Древней Руси. Свидетельством тому может служить и наличие католических храмов во многих городах (Киеве, Новгороде, Ладоге), и заключение многочисленных династических браков с правящими западнохристианскими родами. Киевский митрополит Иоанн в послании к папе Клименту III об опресноках (1080-е гг.) подробно разбирал многочисленные «согрешения» католиков, но вместе с тем отмечал: «Не говорю, что вовсе не христиане вы, христианами вас Божьей благодатью изначала знаем... », выражая далее надежду, « чтоб при тебе и при твоих духовных уладилось между вами и нами». Серьёзное конфессиональное отчуждение от «латинства» началось только в XIII в., а в сочинениях XV-XVI вв. католиков уже будут именовать «еретиками».

Вместе с тем в древнерусский период обозначилась и ещё одна тенденция, которая станет впоследствии чрезвычайно характерной как для русского православия в целом, так и для конфессиональной политики государственной власти: стремление не столько распространить, сколько охранить православную веру -- вследствие её истинности и неразрывной связи с жизнью русского народа. Один из основателей русского монашества, Феодосий Печерский (ок. 1036— 1091), в «Послании о вере латинской» (около 1069 г.) призывал князя Изяслава Ярославича быть милостивым ко всем, в том числе иноверцам, ибо Бог «и сам в этой жизни сохраняет и поганых, и христиан». В то же время, категорически отвергая взгляд, согласно которому «Бог дал и ту, и другую веру», Феодосий занимал последовательно эксклюзивистскую позицию, утверждая: «Нет другой такой веры, лучше нашей единой чистой и святой православной веры», которая называлась им единственно спасительной. Феодосий подчеркивал: «Не подобает хвалить чужой веры. Если кто чужую веру хвалит, то становится он свою веру хулящим». Католики же, по его мнению, «неправо веруют и нечисто живут», а потому «не подобает нам иметь