Стецкевич М.С. - Свобода совести [Невычитанная калибрятина]

На рубеже XV и XVI вв. в значительной степени под влиянием иосифлян окончательно оформилось представление о Москве как о «Третьем Риме». В соответствии с ним Москва, будучи наследницей как первого, так и второго Рима — Константинополя, погибших вследствие неспособности сохранить в неповреждённом виде истинное христианство, является теперь последним оплотом чистой веры. Русский монарх — вначале великий князь, а затем и царь, рассматривался в свете этой концепции как единственный в мире истинно христианский государь.

Утверждение теории «Москва —Третий Рим» способствовало развитию ксенофобии и изоляционизма, сакрализации государственной власти, что на практике вело к её более активному вмешательству в дела православной церкви и ограничению религиозной свободы последней. Окончательная победа иосифлян над нестяжателями в первой половине XVI в. означала и закрепление в качестве нормы точки зрения Иосифа Волоцкого, согласно которой «власть госуда

201

ря подобна вышнему Богу», тогда как заволжские старцы полагали, что монарх — «не судья в делах духовных». Начался процесс постепенного поглощения церкви государством, становящимся всё более сакральным и самовластным, что приведет в будущем к самым негативным последствиям как для дела религиозной свободы и толерантности, так и для страны в целом.

В XVI столетии в Московском государстве, после присоединения в 1552 г. Иваном Грозным Казани, появилось первое крупное конфессиональное меньшинство — мусульмане. С миром ислама Русь неоднократно соприкасалась и ранее, а в середине XV в. в центре Московской Руси появилось так называемое Касимовское царство. Оно просуществовало до 1633 г., долгое время исполняя роль буфера между Москвой и Казанью. Ислам в Касимовском царстве исповедовался наряду с православием. Взятие же Казани сопровождалось разрушением мечетей и медресе, выселением мусульманского населения за пределы города. Акции подавления ислама и мусульман имели место и в дальнейшем. В 1593 г. был обнародован указ царя Федора Иоанновича (1584-1598) о разрушении мечетей, гласивший: «Мечети же татарские все пометати и татарам мечети единолично не ставити и, конечно, татарские извести». В 1593 г. была принята специальная грамота, запрещавшая татарам, жившим в деревнях вместе с русскими, «иметь мечети ... для того, чтобы не было соблазна христианам... ». Однако попытки обращения татар в православие в целом оказались не слишком удачными. В дальнейшем отношение к мусульманам постепенно стало меняться в лучшую сторону.

В XVI в. значительно увеличилось количество западноевропейских купцов, торговавших в русских землях, да и в целом контакты с Западом, по сравнению с двумя предшествующими столетиями, стали более интенсивными. Католицизм и протестантизм рассматривались обычно в это время в Московском государстве в качестве ересей. Первый русский царь Иван IV Грозный (1533-1584), отвечая лютеранскому пастору Яну Роките, познакомившему его с основами протестантизма (1570), подчёркивал: «как католики — ложь, так и вы —тьма». При этом речь о борьбе с «погибельными ересями» (так именовались католицизм и протестантизм в «Слове на лати-нов и лютеров», датируемом концом XVII в.) на их территории и обращении в православие их носителей не шла. Представителям английской Московской торговой компании в период правления царя Федора Иоанновича было официально сообщено, что «до их веры и дела нет», а все купцы, приезжающие на Русь, «живут в своих верах, а от веры их не отводят, кто как хочет, тот так и живет в своей вере». Об отсутствии у русских желания насильно обращать в свою

202

веру писал и побывавший в Московском государстве в 1630-1640-е гг. немецкий путешественник Адам Олеарий.

Главным считалось другое: защита населения «Третьего Рима» от знакомства с иноземными учениями, охранение православия как единственно истинной религии. В ответе Роките Иван Грозный указал, что на него лично, несмотря на его еретичество, опала не наложена. В то же время Грозный подчёркивал: «впредь бы тебе этого учения в нашей стране не объявлять... И о том Господа нашего Иисуса Христа ... прилежно молим, чтобы нас, российский народ, сохранил от тьмы вашего неверия». Аналогичным образом в беседе с папским представителем А. Поссевино (1581) Иван Грозный заявил, что всем католикам вольно приезжать в Московское государство для торговли, беря с собой «попов», «только им учения своего русским людям не плодить и костёлов им в государстве Московском не ставить, каждый в своей вере да пребывает». В уже упоминавшемся «Слове на латинов и лютеров» отмечалось, что от строительства костёлов и кирх в Московском государстве будет «своей православной греческой вере ругательство, укоризны и поношение».

С другой стороны, право нерусского населения вновь присоединённых территорий исповедовать католицизм или протестантизм иногда признавалось официально, хотя и с ограничениями. Например, согласно Андрусовскому договору с Речью Посполитой (1666) жители уступленных Москве городов имели «вольное... употребление веры святой Католической, без всякого в отправлении богомолия своего в домах своих затруднения».

Однако степень толерантности по отношению к католикам и протестантам была неодинаковой. Многие иностранные путешественники, посетившие Московское государство в XVI-XVII вв., в частности, Дж. Горсей и А. Олеарий, отмечая терпимость русских по отношению к различным нациям и религиям, исключали из этого перечня католиков. Олеарий употребил даже столь сильные выражения, как «прирождённая ненависть и недружелюбие русских к папистам», но не преминул отметить, что русские «ладят с теми, кто от папистов отделился». Первый католический храм открылся в Москве в 1687 г., тогда как лютеранская кирха — столетием раньше, в 1575 или 1576 г. Характерно, что в отличие от обширной антикатолической полемики, антипротестантские произведения не получили в Московской Руси столь же широкого распространения.

Объяснение этим фактам следует искать в сфере исторической и политической, а не догматической. В Москве было хорошо известно о попытках католизации православного населения Речи Посполитой, католики подозревались и в желании вести активную прозелитиче-

203

скую деятельность среди русского населения. Смутное время начала

XVII в. также ассоциировалось в первую очередь с польской интервенцией, с покровительством католицизму, оказанным Лжедмитри-ем I (1605-1606). В конце XVII в. (1695) в заявлении Посольского приказа австрийскому послу откровенно говорилось: «А лютеры и кальвины, хотя отстоят еретичеством своим от восточного благочестия дальше католиков, однако же противности от них грекороссийскому благочестию нет и ни в какие духовные дела они не вступаются».