Валентина Кузнецова - Апостол свободы

Да, только на первый взгляд убеждения Павла не претерпели изменений. В нем в одно мгновение переменилось все: взгляд на Бога, который стал восприниматься прежде всего как Отец Господа Иисуса Христа, на мир, на человека, на себя. Он и раньше не сомневался в доброте Бога, но фарисейские установки на праведность, достигаемую через неукоснительное соблюдение Закона, вольно или невольно приводят человека к убеждению в том, что он не нуждается в спасении, потому что может заработать его сам. Принадлежность к народу, которому Бог даровал Закон, начинает восприниматься гарантией спасения, в то время как язычники, то есть все остальное человечество, обречены на гибель, если только не примут Закона. Таким образом, человек не только сам оказывается в тесной клетке Закона, превращается в его раба, но и творит Бога по своему образу и подобию, делая Его несвободным, за Него решая, кто будет спасен, а кто погибнет.

На дамасской дороге Павлу открылось то, что Закон действовал лишь в эпоху Адама, но с приходом Помазанника наступила эра Христа, взявшего на себя проклятие, на которое обрекал каждого человека Закон. Христос Своей крестной жертвой искупил нас, то есть выкупил нас и даровал нам свободу взрослых, совершеннолетних детей Божьих. Павел не ставил под вопрос ни необходимость дарования Закона, ни его происхождение от Бога. Он лишь говорил, что время Закона прошло, потому что Бог избрал иной путь примирения с людьми. Ведь «Христос – конец Закона» (Рим 10.4). Он действовал до тех пор, пока не пришел Христос. Закон был нужен для несовершеннолетнего человечества, нуждавшегося в жесткой дисциплине. Недаром в Письме галатам апостол сравнит его с тюремщиком, с дядькой, заставлявшим детей ходить в школу, и с опекуном несовершеннолетних. Закон диагностировал грех, он был своего рода зеркалом для человека, в котором тот видел свои грехи, он демонстрировал ему последствия греха, а это проклятие и смерть. Конечно же, Закон указывал и путь к жизни. Но у Закона не было одного, причем самого важного: он не мог дать человеку силу вырваться из пут греха и жить новой жизнью, он не был средством спасения. Это мог сделать только Бог, и Он сделал это, отдав за нас Своего Сына. Он спас каждого из нас, но мы можем считать себя спасенными лишь потенциально, потому что должны реализовать предоставленную нам возможность в своей жизни, а это дело преобразующего и динамичного воздействия Святого Духа, которому христианин отдает себя под водительство.

Павел постоянно подчеркивал, что хотя Бог поручил ему возвещать новый путь спасения, помимо Закона, этот путь не есть нечто новое и неслыханное, потому что Радостная Весть, по словам Павла, была возвещена еще Аврааму. Родившись за несколько веков до дарования Закона, Авраам уже в силу этого не мог его соблюдать. Но Бог признал его веру, которой он ответил на обещание Бога, что у него и его жены Сарры, достигших глубокой старости, родится сын, за праведность. Авраам – одна из центральных фигур богословия Павла, потому что Авраам, бывший язычник, уверовавший в единого Бога, может считаться отцом веры как евреев, так и язычников. Если Моисей в сознании людей всегда связывался с Синайским Договором и Законом, обещавшим смерть для его нарушителей, то Авраам – с верой, надеждой, благословением и жизнью, обещанной Богом.

Бог спасает людей не за то, что они исполняют требования Закона, не за их достижения в сфере духовности. Он не ждет, когда они осознают, что пребывают во тьме греха и во вражде с Богом, почувствуют желание вырваться из нее и раскаются. Он прощает их не за заслуги, а вопреки их недостоинству. Бог делает это потому, что Он есть любовь, доброта и милосердие. Он предлагает человеку Свой великий дар прощения и спасения без каких-либо предварительных условий. Именно Павел наполнил греческое слово «ха́рис», в светском языке означавшее «прелесть, очарование, грация», а в религиозном – «милость», глубочайшим богословским содержанием. Увы, в русском языке это слово, переведенное прекрасным словом «благодать», теперь чаще всего употребляется без понимания его смысла. Благодать, оказывается, можно даже «стяжать», то есть добыть, она обязана снизойти во время определенных церковных обрядов!

Когда потрясенный незаслуженным прощением грешник благоговейно примет этот дар Бога, это и есть вера. А так как Бог осуществляет прощение и спасение через смерть Своего Сына, то вера эта называется верой в Иисуса Христа.

Павла часто не понимали его современники. Многие из них считали, что отказ от Закона приведет к страшным последствиям: к безнравственности, распущенности и отсутствию самоконтроля. Это заблуждение. Павел верил, что человек, умерший для греха, уже не находится в рабстве у греха, как это было раньше, когда он своими силами не мог обрести свободу и спасение. Теперь ему нужно лишь отдаться под водительство Святого Духа, Который ведет в человеке преображающую работу. Другие же, напротив, считали, что поскольку они уже спасены смертью Христа на кресте, они свободны от всяких ограничений в своей плотской жизни, потому что, дескать, важна только жизнь духа. Апостол исправляет это ложное представление: «Так что же? Будем грешить, раз над нами теперь не Закон, а Божья доброта? – Ни в коем случае! Разве вы не знаете, что если вы отдали себя кому-либо в рабство, то вы действительно стали рабами того, кому повинуетесь: вы или рабы греха, что ведет к смерти, или рабы того повиновения, что ведет к примирению с Богом. Некогда вы были рабами у греха, но, благодарение Богу, всем сердцем стали повиноваться тому учению, которое было вам передано. Вас освободили от рабства у греха, чтобы вы стали рабами добра... И как некогда вы отдали себя в рабство нечистоте и пороку, для дурных дел, – так теперь отдайте себя в рабство добру, чтобы посвятить себя Богу» (Рим 6.15-19). Важно, чтобы старый, прежний человек в нас умер и чтобы родился новый, и апостол называет такого человека новым творением Божьим. Этот новый человек свободен. «Вы были призваны к свободе, братья. Смотрите только, чтобы свобода не стала предлогом для потворства плотской природе! Вы же, напротив, с любовью служите друг другу!» (Гал 5.13).

Конечно, христианин живет в период эсхатологического напряжения, ведь он уже начал жить в Новом Веке, в сфере Духа, и одновременно продолжает существовать в старом миропорядке, где идет непрерывная борьба между плотью и духом. Под плотью апостол понимал не наше тело, но всю нашу падшую человеческую природу, которая стремится навязать нам прежние представления и стандарты жизни, в центре которой стоит не Христос, но сам человек с его эгоизмом и самостью. В Письме галатам Павел говорит о том, что «дела плоти – это разврат, грязь, распущенность, идолопоклонство, колдовство, вражда, раздор, ревность, гнев, своекорыстие, распри, расколы, зависть, попойки, оргии и тому подобное» (Гал 5.19-21). Как мы видим, в этом перечне больше грехов, которые мы скорее назвали бы духовными, чем плотскими. «Дела плоти» для апостола – это все то, что падший человек ставит во главу угла своего существования, это власть, сила, влияние, желание доминировать. Все это удаляет от Христа или сдвигает Его на периферию нашего бытия.