Александр Лопухин - Толковая Библия. Ветхий Завет и Новый Завет

Совершенно иначе должны были установиться отношения между добром и злом в новом царстве. Тут зло теряло свою победу и ад терял свое смертоносное жало, а напротив, всякое добро, получив особую помощь свыше, становилось победоносным, наступало царство добра и благодати. Отсюда добру не было более надобности прибегать к внешним средствам сопротивления злу, предполагающим сознание внутренней немощи. Добро, как торжествующее начало, могло теперь всецело полагаться на свою, данную ему внутреннюю силу, о которую должно было разбиваться всякое зло. Пусть даже зло на время восторжествует над добром и угнетает его, но это торжество будет лишь внешнее, призрачное, и пройдет немного, как подавленное и побежденное извне добро покажет свою внутреннюю победную силу и не только восторжествует над злом, но и превратит его в добро. Так, высокопросвещенный народ, даже подвергаясь порабощению от дикой орды, скоро показывает свое внутреннее превосходство и самих победителей заставляет сознать себя побежденными; или еще: принесенная от полюса огромная льдина вносит холод и в самые теплые страны, но холод этот лишь временный, и он исчезает под знойными лучами южного солнца, от которых расплавляется и сама льдина. Но такое общее начало для своего полного осуществления предполагает общество, всецело проникнутое духом нового царства, когда действительно добро сделается стихией общественной жизни. Пока же человечество не достигло этой степени совершенства, заповедь о непротивлении злу имеет значение лишь в смысле ограничения присущего человеческой природе эгоистического чувства возмездия за нанесенный вред или причиненное зло; так что там, где нарушаются не личные права, а попирается сама справедливость, противление злу является делом не только вполне законным, но и необходимым. Сам Христос выразил смиренный укор за нанесенный Ему слугой первосвященника удар по щеке (Ин 18:22–23), и ап. Павел еще с большей настойчивостью протестовал против подобного же оскорбления себе (Деян 23:3), показывая этим, что попрания справедливости нельзя допускать, не нанося ущерба высшему закону правды в человеческих отношениях. Защищая себя от несправедливости, человек защищает не только себя лично, но и самую правду, защищать которую его священный долг. Отсюда и всякое общество, при теперешнем несовершенном состоянии своей духовно-нравственной жизни, имеет право и должно защищать лежащие в основе его жизни начала, может и должно наказывать преступников или виновников зла и таким образом поддерживать царство добра в мире, пока оно само не приобретет безусловного господства, когда такая внешняя защита станет излишней.

Что добро не должно оставаться в страдательном положении по отношению к злу и, напротив, должно стремиться побеждать его своей внутренней силой, это разъяснено в следующем сопоставлении Моисеева закона и раввинской праведности с новозаветным законом. «Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего, и ненавидь врага твоего». Древнее человечество в своем вынужденном сопротивлении всепобеждающему злу до крайности затемнило в своем сознании идею всечеловеческого братства и, ограничивая ее самым тесным кругом «ближних», к этим последним только и относилось с любовью, считая всех остальных врагами, которых считалось невозможным включать в общечеловеческий братский союз. Так было даже у самых просвещенных языческих народов (греков), которые себя только и считали достойными человеческого звания, отрицая у других всякое человеческое достоинство и относясь к ним с презрением и ненавистью, как к варварам. Моисеево законодательство стояло в этом отношении выше всех других и стремилось к проведению в сознание народа идеи общечеловеческого братства, предоставляя и иноплеменникам некоторые права в случае поселения их среди избранного народа. В нем не было изречения: «ненавидь врага твоего», – это лишь раввинское толкование или дополнение к заповеди о любви к ближним; но и сама возможность такой прибавки показывала, какая общая мысль лежала в основе международных отношений избранного народа.

Христос теперь проповедовал совершенно новую, неслыханную в Древнем мире истину, которая должна была совершенно изменить существовавший дотоле взгляд. «А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас, и молитесь за обижающих вас и гонящих вас». Тут не только проповедуется простое непротивление злу, но и требуется активное усилие со стороны нравственной природы в деле умиротворения взаимных человеческих отношений. Люди враждуют между собой вследствие забвения великой истины, что все они «сыны одного Отца Небесного», и истина эта до тех пор не будет общепризнана и понята всеми, пока люди будут разделять себя на ближних и врагов и считать себя вправе к одним относиться с чувствами любви и к другим с чувствами ненависти. Пусть же члены новозаветного царства первые покажут, что такое разделение неестественно и гибельно для человечества, так как поддерживает рознь и вражду между людьми, и тогда сами враги придут к убеждению в безосновательности вражды и все человечество станет единым нераздельным братством.

Человеку может показаться неосуществимым подобное требование. Но пусть он помнит, что как сотворенный по образу и по подобию Божию он по самой природе своей способен к бесконечному совершенствованию. В грехопадении он потерял значительную часть своего богоподобия и сделался рабом тления; теперь ему дается новая сила восстановить это потерянное богоподобие, и пусть же он стремитсяя к нему. «Итак, будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный».

После изложения этих общих начал новозаветного законодательства Спаситель присовокупил несколько частных указаний, уже вытекающих из этих основных начал. Члены нового царства должны быть милостивы и сострадательны к бедным, но милостыню нужно подавать не с гласностью и самовыставлением, а скромно и тайно. Молиться должно не с лицемерием, на показ всем, а в святом уединении. Пост нужно содержать не как самохвальную добродетель, но как тайное самоотречение. Все эти дела благочестия надлежит совершать единственно из любви к Богу, в простоте сердца, не ища земной награды, но собирая себе нетленные сокровища на небе. Само служение Богу должно быть искренним, всецелым и безраздельным. Заботы и тревоги жизни не должны развлекать или возмущать его. Бог, которому оно приносится, есть также и Отец, и Тот, кто всегда питает птиц небесных, не сеющих и не жнущих, и одевает более чем царственной красотой цветы полевые, не оставит без пищи и одежды детей своих, когда они ищут прежде всего правды Его. Наконец, Христос внушал, что слушающий эти слова и исполняющий их подобен мужу благоразумному, который, строя себе дом, заложил фундамент его на скале, вследствие чего дом его устоял против самых сильных напоров бури и непогоды; а слышащий и не исполняющий их «уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры и налегли на тот дом, и он упал, и было падение его великое».