Андрей Десницкий - Библия: Что было «на самом деле»?

В конце XIX – начале XX в. в библейской науке царствовала библейская критика . Все внимание таких критиков было обращено на реконструкцию некоего изначального состояния текста или, точнее, на реконструкцию событий, лежавших в основе этого текста. Из этой реконструкции заведомо исключалось все чудесное, да и вообще все, что в той или иной мере не соответствовало теориям реконструкторов. Нет ничего удивительного в том, что для традиционных христиан любых деноминаций такой подход выглядел атеистическим и совершенно неприемлемым, об этом мы уже говорили в связи с рождением фундаментализма.

Большую роль здесь сыграло также развитие философии и историографии, прежде всего в Германии, где на рубеже XIX–XX вв. возникла школа истории религий (наиболее известным ее представителем можно считать Германа Гункеля). Она видела свою цель в том, чтобы восстановить, «как это произошло на самом деле», по классическому определению историка Леопольда фон Ранке. Открытие и дешифровка других текстов Древнего Ближнего Востока (из Египта, Вавилонии и др.), в свою очередь, позволило вписать библейские события в их изначальный историко-культурный контекст, отметить параллели и различия между разными культурами древности.

При этом школа Гункеля отвергала прямолинейность подходов Юлиуса Велльгаузена: едва ли можно представить себе четыре законченных документа, из которых некий редактор делает один. Скорее, это устные традиции и можно пытаться реконструировать их развитие. Кроме того, разный материал изложен в разной форме: в Библии есть своды законов, песнопения, исторические повествования и т. д., каждый жанр обладает своими особенностями. Наконец, чтобы понять смысл текста, нужно определить его широкий историко-культурный контекст – за ним в школе Гункеля и далее закрепилось название Sitz im Leben , то есть «жизненная ситуация», в которой возник этот текст и которая в значительной мере определяет его смысл.

Но насколько этот анализ приближает нас к реконструкции событий древней истории? Ведь даже вопрос «Как это происходило на самом деле?» может вовсе не быть ключевым. Историкам средневековой Франции достаточно сказать, что Жанна д’Арк считала себя посланницей высших сил, с этим было согласно ее окружение и это обстоятельство существенно повлияло на ход Столетней войны. А вот являлись ли ей на самом деле ангелы, или это были галлюцинации, или даже просто вымысел – это уже намного труднее понять, да и разница между версиями мало повлияет на наше понимание истории этой самой войны.

С появлением археологии как науки задача вовсе не упростилась, как мы уже говорили в разделе 1.2. «Что такое “на самом деле”». В результате во второй половине XX в. стали предлагаться альтернативные реконструкции истории Древнего Израиля, самой известной из которых можно считать модель амфиктионии, предложенную Мартином Нотом [20] Нот М. История Древнего Израиля. – СПб.: Дмитрий Буланин, 2014. : никакого Исхода не было, Древний Израиль сложился как союз различных по происхождению племен с общим святилищем. Эта реконструкция, по сути, не опиралась ни на текст, ни на археологию, она знаменовала переход к иной модели исторической реконструкции: не «как было на самом деле», а как в принципе могло быть. К этой модели нам еще предстоит вернуться.

Радикально новое прочтение предложила в конце XX в. школа минималистов . Согласно ее установкам, описанные в Библии исторические события считаются вымыслом, если они надежно не подтверждены археологически [21] Davies P. R. In Search of Ancient Israel: A Study in Biblical Origins. London, New York: Bloomsbury T&T Clark, 1992. . В результате вся «допленная» история Израиля объявляется мифом, никак не связанным с реальностью. В частности, никакого централизованного государства в Израиле до вавилонского плена просто не было, потому что доказательств его существования нет. Да пожалуй, и плена не было – просто в персидский период разные люди переселились в область Ханаана и… придумали себе героическую историю: Древний Израиль, Давид, Соломон и т. д. Эта история должна была объединить людей разного происхождения, что и произошло, а со временем она стала восприниматься как реальная.

Минимализм, по сути, принимает отсутствие доказательств за доказательство отсутствия. Если нет доказательств, что такие-то события происходили в таком-то месте, это еще не доказывает, что они там и тогда происходить не могли. И если с подобными мерками подходить ко всей мировой истории, от нее мало что останется: далеко не все события однозначно доказываются археологическими находками. Последовательный скептицизм – неприятие всего, что только можно не принять, – тоже, в конце концов, вариант веры, пусть и со знаком минус.

Школа минималистов (а они называют себя школой) встретила целый ряд серьезных возражений со стороны более традиционных археологов [22] Прежде всего см.: Barr J. History and Ideology in the Old Testament: Biblical Studies at the End of a Millennium. Oxford: Oxford University Press, 2000; Dever W. G. What Did the Biblical Writers Know and When Did They Know It? What Archaeology Can Tell Us about the Reality of Ancient Israel. Grand Rapids: Eerdmans, 2001. . Сжатое и в то же время полное изложение их доводов можно найти в кратком манифесте Уильяма Дивера, направленном против Филипа Девиса, которого можно считать главой этой школы [23] Dever W. G. Contra Davies. 2003. URL: http://www.bibleinterp.com/articles/Contra_Davies.shtml . . Дивер считает минимализм зеркальным отражением фундаментализма и отмечает, что библейские повествования, даже если они содержат определенную идеологию, вписываются в контекст железного века (то есть Израиля до Вавилонского плена), а вовсе не персидского и уж точно не эллинистического периода. Характерно, что в этом споре не обошлось без идеологических ярлыков: минималисты называли консерваторов (таких как Дивер) сионистами и получали в ответ упрек в антисемитизме. Ничего удивительного, если вспомнить, что любое утверждение об истории Древнего Израиля тут же проецируется на текущую политику современного государства Израиль.

С другой стороны, во второй половине XX в. все большее распространение получили другие подходы, которые вообще не касаются исторической реконструкции текста. Во многом это было связано с пониманием того, что библейские повествования не только и не столько историчны, сколько мифологичны и организованы соответствующим образом.

Некогда понятие мифа было синонимом вымысла, но в XX в. трудами антропологов и культурологов это слово получило новое значение, исследователи заговорили о мифологическом мышлении как одном из двух (наряду с научно-рациональным) основных способов познания и описания мира. Традиционная экзегеза обычно сама говорила на языке мифа, но переход к библеистике как к науке сделал демифологизацию (термин Рудольфа Бультмана применительно к НЗ) одной из основных ее задач. Правда, перевод с языка мифа на язык логики не так прост, как перевод с древнего языка на современный. О мифе мы подробнее поговорим в третьей главе этой книги.