Андрей Десницкий - Библия: Что было «на самом деле»?

Но что делать тому, кто хочет быть одновременно ученым и верующим? Первый и самый простой путь заключается в том, чтобы, опираясь на упрощенное понимание 19-го правила Шестого Вселенского собора (о нем говорилось в разделе 1.2. «Что такое “на самом деле”»), повторять сказанное отцами. Если мы видим среди них полное согласие (что, вообще говоря, встречается нечасто), ответ на интересующий нас вопрос найден; если же между несколькими отцами существуют противоречия, то необходимо следовать более авторитетным из них. Самостоятельный анализ текста при таком подходе только усложняет задачу: если он приведет исследователя к другим выводам, их все равно придется отвергнуть, а если эти выводы подтвердят сказанное отцами, то ничего не добавят. Это полезная работа, но чисто источниковедческая. Исследователь при таком подходе – не библеист, а библиограф, который должен систематизировать и ввести в оборот накопленный прежде материал, не добавляя ничего от себя.

Второй подход допускает и самостоятельный научный анализ, но при этом тщательно отбирает из современных комментариев наиболее консервативные и созвучные традиции. Остальные взгляды более или менее обоснованно игнорируются, и в результате исследователь приходит к тому выводу, с которого и начал работу: оказывается, традиция права. Этот подход тоже не удовлетворяет требованиям, предъявляемым к научному методу с его объективностью и доказательностью. Скорее, стоит называть этот способ не научным, а апологетическим: он приводит аргументы в защиту традиционных ценностей.

Третий подход, к которому призывал упомянутый в разделе 1.2. «Что такое “на самом деле”» русский ученый (а заодно последний обер-прокурор Синода и министр исповеданий Временного правительства) А. В. Карташев, заключается в том, чтобы применять обычные научные методы анализа, учитывать все факты и все доказательные гипотезы, делать самостоятельные выводы и лишь после этого стремиться согласовать их с церковной традицией (причем именно согласовать, а не переписать, подгоняя под заранее заданный ответ). Но возможно ли это на практике? У меня нет однозначного ответа на этот вопрос, и я не могу найти хороший пример конкретных научных достижений, которые были бы получены подобным образом. Попытку вписать православное понимание Библии в современное гуманитарное знание предпринял американский экзегет и православный священник Теодор Стилианопулос [27] Стилианопулос Т. Новый Завет: православная перспектива. Писание, предание, герменевтика. – М.: ББИ, 2008. , но это скорее декларация о намерениях, поскольку новых научных результатов его труд не содержит.

Русская наука и русское богословие принесли богатый урожай во многих областях знания, связанных с историей церкви, например в литургике и византинистике. Но про библеистику этого никак не скажешь, она вообще занимает очень скромное место в жизни Русской православной церкви – достаточно сказать, что на Рождественских чтениях, самом представительном православном форуме в России, лишь пару раз за все время их проведения действовала секция, посвященная Писанию. Библеистика оказывается в церкви невостребованной, а ведь, казалось бы, должно быть наоборот: именно Библия – главный для всех христиан текст. Но в этом и кроется основная проблема.

Возьмем, к примеру, жития святых. Для верующего ученого вполне допустимо ставить под сомнение историчность того или иного эпизода конкретного жития, считая его, к примеру, литературным заимствованием. И для литургиста ничего скандального нет в том, чтобы утверждать: тот или иной текст прошел разные этапы развития и вовсе не был дан изначально в готовом и окончательном виде. А вот допустимо ли сказать нечто подобное о библейских текстах? Знаю по опыту, что для многих христиан недопустимы, например, следующие утверждения:

● Моисей не записывал все Пятикнижие в том виде, в котором оно до нас дошло;

● численность израильтян, принимавших участие в сражении при Гиве Вениаминовой, никак не могла составлять 400 000 пехотинцев, как повествует 20-я глава Книги Судей;

● автор Книги Бытия, употребляя множественное число применительно к Богу, не имел в виду Пресвятую Троицу.

В то же время практически для любого ученого, занимающегося исследованием библейского текста, каждое из этих высказываний выглядит не просто справедливым, но прямо-таки очевидным.

Это только три примера, их список можно было бы продолжать, но общий смысл понятен: наука необходимо предполагает критический анализ текста, а вера… вера воспринимает его как высший авторитет. И какое может быть между ними согласие? Не унижает ли критический анализ священный текст?

Конечно, есть способы как бы обойти этот ключевой выбор, говоря о вещах, безотносительных к природе библейского текста. Можно выделить три таких основных направления, не приводя конкретных примеров. Итак, как можно заниматься библеистикой, не задаваясь сложным вопросом о природе этого текста?

Источниковедение . Можно изучать сугубо прикладные и материальные памятники, например различные рукописи (их датировку, происхождение, взаимозависимость) или археологические находки (опять-таки датировку, интерпретацию, привязку к историческим событиям и т. д.). Вопрос о библейском тексте как таковом, о его происхождении и соотнесенности с историческими событиями при таком подходе оказывается полностью вынесенным за скобки.

Патрология . Можно изучать не сам библейский текст, а историю его святоотеческих толкований. Это может быть очень интересный и плодотворный подход, но проблема в том, что он вторичен по отношению к собственно библейскому тексту – это не столько библеистика, сколько патрология.

Гармонизация . Можно подбирать такие святоотеческие и современные научные источники, которые будут говорить примерно об одном и том же, создавая непротиворечивую картину. На первый взгляд это выглядит убедительно, но проблема в том, что ученый призван учитывать все серьезные источники и все наблюдаемые факты, а также рассматривать все существующие объяснения, а не только те, которые вписываются в заранее заданные рамки.

Но что дальше? У честного исследователя неизбежно возникнет желание идти вперед и постараться понять: а что там было на самом деле, можем ли мы об этом судить, каковы пределы нашего знания? Собственно, об этом и вся наша книга.

Нередко можно услышать подобие диалога глухих, в котором обе стороны отказываются слушать друг друга: с одной стороны приводятся спорные гипотезы в качестве окончательно доказанных и неопровержимых научных истин, а с другой – цитаты из небрежно составленных брошюрок в качестве подлинно святоотеческого учения, и каждая сторона свято (!) уверена в собственной нерушимой правоте. Коллеги, которые занимаются текстами исламской или буддийской традиции, говорят, что тоже сталкиваются с подобными проблемами.