Андрей Десницкий - Библия: Что было «на самом деле»?

Можно представить себе, что эти слои возникали не сразу, а постепенно. Первой была краткая история про невинного страдальца, который все претерпел, и Господь его наградил. Затем добавился напряженный поэтический диалог с друзьями, отдельно дополненный гимном Премудрости, и заключительная беседа Господа с Иовом (трудно сказать, в какой последовательности).

Самый последний элемент, очевидно, речь Элигу, полностью выпадающая из повествования, своего рода комментарий благочестивого читателя, который не может согласиться ни с Иовом, ни с друзьями и вкратце излагает свое понимание всех обсуждавшихся вопросов.

И что интересно: если мы открываем русский Синодальный перевод, то видим, что этот слоеный пирог продолжал печься и после того, как возникла окончательная версия еврейского текста (именно с него и делался Синодальный перевод). В примечании к Синодальному переводу мы читаем следующую информацию:

В Славянской Библии к книге Иова имеется следующее добавление: «Написано, что он восстанет с теми, коих воскресит Господь. О нем толкуется в Сирской книге, что жил он в земле Авситидийской на пределах Идумеи и Аравии; прежде же было имя ему Иовав. Взяв жену Аравитянку, родил сына, которому имя Еннон. Происходил он от отца Зарефа, сынов Исавовых сын, матери же Воссоры, так что был он пятым от Авраама. И сии цари, царствовавшие в Едоме, какою страною и он обладал: первый Валак, сын Веора, и имя городу его Деннава; после же Валака Иовав, называемый Иовом; после сего Ассом, игемон из Феманитской страны; после него Адад, сын Варада, поразивший Мадиама на поле Моава, – и имя городу его Гефем. Пришедшие же к нему друзья, Елифаз (сын Софона) от сынов Исавовых, царь Феманский, Валдад (сын Амнона Ховарского) савхейский властитель, Софар Минейский царь. (Феман, сын Елифаза, игемон Идумеи. О нем говорится в книге Сирской, что жил в земле Авситидийский, около берегов Евфрата; прежде имя его было Иовав, отец же его был Зареф, от востока солнца.)»

Русский перевод ссылается на славянский текст, который, в свою очередь, пересказывает некую «сирскую» (сирийскую) книгу, и в этой книге мы находим как раз то, чего начисто лишен еврейский текст: точную привязку главного героя к месту, времени и, самое главное, генеалогии. Иов еврейского текста наг и одинок перед Богом, он буквально никто, просто страдающий праведник, а вот Иов Сирской книги уже оброс всевозможными «паспортными данными» и прочно вписан в контекст Священной истории.

И создатели Синодального перевода очень четко это ощущали: они вынесли это более позднее добавление в примечание и снабдили его указанием, где именно данный вариант текста встречается.

Но что тогда мешает нам предположить, что и еврейский текст сложился не сразу, что он тоже развивался от краткой истории о невинном страдальце до сложно устроенной драматической поэмы и, может быть, имел несколько авторов? Впрочем, всего этого мы не можем теперь ни доказать, ни опровергнуть и вряд ли когда-нибудь сможем.

В предыдущем разделе мы говорили о Пятикнижии так, словно Моисей – его несомненный и общепризнанный автор. Для нашего Ревнителя это действительно так… но только для него и для людей, полностью доверяющих традиционным датировкам. Да, первые пять книг Библии традиционно называются Моисеевыми. Но с давних времен в них замечали детали, которые Моисей написать никак не мог.

Еще в XI в. в исламской (тогда) Испании еврейский врач Исаак ибн Яшуш указал, что в 36-й главе Бытия перечислены цари Эдома, жившие после Моисея. А в XV в. уже в христианском мире Альфонс Тостат, епископ Авильский, отметил, что повествование о смерти Моисея в самом конце книги Второзакония писал явно не Моисей. Можно, конечно, сослаться на то, что он был пророком и мог все предвидеть заранее, или даже предположить, что конкретно эти отрывки добавлены к его тексту в последующие времена, но подозрения оставались.

Дальше – больше. В XVII в. британец Томас Хоббс и француз Исаак де Пейрер обратили внимание на множество других, менее очевидных проблем. Например, выражение «до сего дня» (Быт. 26:33, 35:20 и др.) явно относится к тем временам, когда Израиль уже жил в Ханаане, – а Моисей так ни разу и не ступил на его территорию. Когда эти книги объясняют происхождение некоторых географических названий или местонахождение памятника Рахили, верить в авторство Моисея становится еще труднее.

Наконец, книга Второзакония вообще начинается так: «Вот слова, с которыми Моисей обратился ко всему народу Израиля; это было за Иорданом» (пер. РБО). За Иорданом, по ту сторону реки – это где? Контекст не оставляет никаких сомнений: на восточном берегу, еще до того, как израильтяне переправились через реку. Но «за Иорданом» может говорить в таком случае только тот, кто сам живет на запад от реки! Так, если кто-то напишет, что «Сибирь находится за Уралом», мы поймем, что автор живет в Европе. Так и начало Второзакония не могло быть написано до пересечения израильтянами Иордана.

Наконец, Бенедикт (Барух) Спиноза, которого гнали и из синагоги, и из католической церкви, обращал особое внимание вот на какую цитату: «С тех пор не было среди сынов Израилевых пророка, равного Моисею» (Втор. 34:10, пер. РБО). Дело даже не в том, что Моисею так было бы писать о себе нескромно, – автор этих строк явно знал дальнейшую историю Израиля, ему было с кем сравнивать Моисея. Если бы некий автор написал, что со времен Петра I не бывало в России подобного царя, логично будет предположить, что жил он сам не в петровские времена и знает царей более позднего времени.

О том, какие возникли гипотезы насчет авторства Пятикнижия, на русском языке написано или переведено на русский язык достаточно, здесь стоит назвать только самые основные теории. Уже в XVIII в. Хеннинг Бернхард Виттер и затем Жан Астрюк независимо друг от друга предложили выделить в Пятикнижии различные источники в зависимости от того, как называется в тексте Творец. Они отметили, что в этих книгах много параллельных рассказов об одних и тех же событиях, самый известный пример – два повествования о сотворении мира и человека в книге Бытия (граница проходит между 3-м и 4-м стихом 1-й главы). При этом в первом рассказе Творец называется просто Богом, по-еврейски אֱלֹהִים элохим , а во втором носит более сложное именование יְהוָה אֱלֹהִים, которое обычно переводится как «Господь Бог».

Поэтому «авторы» этих источников получили условные имена: Элохист (иногда пишут Элогист ) и Яхвист (или Ягвист ), а весь текст Пятикнижия был поделен между ними. Впрочем, к этим двум источникам были добавлены еще два: цельное и вполне самостоятельное Второзаконие и отдельно Священнический кодекс, который прежде считался частью традиции Элохиста. В классический вид «теорию четырех источников» привел в последней четверти XIX в. Юлиус Велльгаузен. С тех пор четыре источника традиционно обозначаются четырьмя заглавными буквами: E (Элохист), J (Яхвист), D (от латинского Deuteronomium, «Второзаконие»), P (от немецкого Priestercodex, «Священнический кодекс»). Эта теория получила название документальной гипотезы .