Андрей Десницкий - Библия: Что было «на самом деле»?

Да и образ Бога тоже в двух источниках не вполне одинаков. Сказитель-священник подчеркивает справедливость Бога, который объявляет людям Свою волю и строго наказывает за ее нарушение. А предание J подчеркивает Его готовность к милосердию и снисхождению: «Не буду больше проклинать землю за человека… и не буду больше поражать всего живущего» (Быт. 8:21, Син. пер.).

С самых древних времен о Едином Боге говорят, что Он одновременно справедлив и милосерден. Если бы был только справедлив, людям не на что было бы надеяться; если бы только милосерден – для зла не оказалось бы преград. Библейские авторы и составители библейских книг тоже говорили об этом, и не всегда в виде чеканных догматических формулировок – об этом, как о многом другом, рассказывают библейские повествования. Два предания о потопе были сведены воедино не механически, но в значительной мере потому, что описывают Бога с двух разных сторон: как непреклонного и справедливого и как милостивого и склонного к прощению.

Можно сказать, что текст, который мы читаем сегодня, сложился постепенно, в стремлении народа-общины понять своего Творца и рассказать о нем полнее и разностороннее. И так, пожалуй, намного интереснее.

Итак, Ревнитель и Скептик не согласны насчет авторства Книги Исайи начиная с 40-й главы. Но, прежде чем говорить об этой самой главе, посмотрим, как начинается книга: «Видение об Иудее с Иерусалимом, которое было пророку Исайе, сыну Амоца, когда в Иудее царствовали Уззия, а затем Йотам, Ахаз и Хизкия». Правление упомянутых царей занимает бо́льшую часть VIII века до н. э., это очень разные исторические фигуры. Скажем, это похоже на упоминание периода правления Сталина, Хрущева, Брежнева и Горбачева в отечественной истории.

Даже приблизительные датировки конкретных пророчеств встречаются редко. Так, 7-я глава, где есть пророчество о рождении Эммануила, привязана к правлению Ахаза, третьего царя в списке – значит ли это, что предшествующие главы охватывают правление двух предыдущих царей? Едва ли. Главы явно выстроены не в строго хронологическом порядке, ведь предшествующая 6-я глава датирована «годом смерти царя Уззии», первого царя, это самое начало проповеди Исайи. Между Уззией и Ахазом был царь Йотам, он правил целых 16 лет, вряд ли Исайя хранил полное молчание все эти годы.

То есть Книга Исайи – это в любом случае не сборник проповедей в хронологическом порядке, и вряд ли она составлена им самим. Все же он не писал, а говорил – кто и как записывал его речи, собирал их, возможно, редактировал и составлял затем из них единую книгу, нам совершенно неизвестно.

Но самое интересное начинается именно с 40-й главы. Здесь уже нет никаких личных упоминаний об Исайе или современных ему царях. Ситуация, которая здесь описана, совершенно не такая, как в VIII в. до н. э.: Иерусалим уже давно разрушен, а народ находится в вавилонском пленении. «Утешайте, утешайте же Мой народ!» – так начинается эта глава, хотя до этого встречались почти исключительно обличения. Но теперь пророк говорит, что народ вскоре вернется из Вавилона в Иерусалим и отстроит его.

Здесь сразу меняются тональность и стиль, пророчества радостны и торжественны, они явно указывают на скорое возвращение из Вавилонии, которое на самом деле состоялось во второй половине VI в. до н. э., то есть спустя более полутора веков после смерти Исайи Иерусалимского (Хизкия, последний из упомянутых царей, умер в самом начале VII в. до н. э., и вряд ли Исайя мог его надолго пережить).

Вопрос не в том, мог или не мог Исайя предвидеть ход событий на полтора-два столетия вперед – христиане верят даже, что его мессианские пророчества сбылись через семь с лишним веков. Вопрос скорее в том, что возвращение из Вавилона было совершенно неактуально для слушателей задолго до того, как этот плен начался. Представим себе, что Пушкин пророчествовал о скором падении советской власти, причем не общими словами о «падении тирании», а вполне конкретно. Мы бы несомненно поняли, что эти строки не мог написать сам Пушкин, умерший задолго до установления этой власти, даже до того, как о ее наступлении можно было догадаться.

Так и здесь все предельно ясно: «Ступайте же прочь из Вавилона, подальше от халдеев!» (Исх. 48:20). Это именно время Вавилонского плена, причем ближе к его концу. Вот почему разумно предположить, что у этих глав был другой автор, которого иногда называют Второисайей или, на греческий манер, Девтеорисайей.

Что интересно, в книге есть еще один шов, хотя и не такой явный: с 56-й главы начинается третья часть. Здесь мы видим третью картину: по-видимому, народ вернулся на родину, отстроил Храм, возобновил богослужение. «Пророчество Владыки Господа, который собирает израильтян из рассеяния: “К тем, кого собрал, Я и других соберу!”» (Исх. 56:8). Это уже третья ситуация – и, по-видимому, третий автор, его называют Третьеисайя или Тритоисайя.

Но после того, что мы знаем о Книге Притчей Соломоновых, разве это должно нас удивить? Агура и Лемуэла добавили к Соломону, и это тем не менее называется Книгой Притчей Соломоновых. Авторы, которых мы называем Вторым и Третьим Исайей, пишут несколько иначе, чем собственно Исайя Иерусалимский, в другой обстановке и на другие темы, но пишут в том же духе. И, видимо, потому их пророчества были присоединены к уже существующей книге.

Впрочем, это не единственная причина. Пророчество разворачивается во времени, это не просто прогноз погоды, который сбылся или не сбылся на следующий день, – это своего рода взгляд на историю с высоты Божественного Откровения (или с высоты философского осмысления текущих и будущих событий, сформулируем так для неверующих). Поэтому трагедией Иерусалима, которую предсказывал собственно Исайя, история далеко не закончилась – и те, кто пророчествовал после него о восстановлении города и о новой жизни в его стенах, поставили эти события в контекст уже сбывшихся пророчеств.

Можно провести две параллели. Первая – это Псалтирь, где псалмы, как правило, не заканчиваются на трагической ноте. Да и если посмотреть на структуру самой книги, заканчивается она исключительно «оптимистическими» псалмами (и примерно то же можно сказать о пяти основных частях, из которых состоит эта библейская книга).

А другая, уже новозаветная, – Иоанн Креститель, в котором многие видели вернувшегося пророка Илию, в соответствии с пророчеством Мал. 4:5. Нет, никто не думал, что Илия спустился обратно с небес в огненной колеснице, и не случайно Лука так подробно описывает рождение Иоанна в самом начале своего повествования. Но Иоанн действовал «в духе и силе Илии» (Лк. 1:17), и «если хотите принять, он есть Илия» (Мф. 11:14, Син. пер.). Может быть, и последователи Исайи действовали в его духе и силе и были «Исайей нашего времени», так что их пророчества были добавлены к уже существовавшей книге? После всего, что мы говорили о Притчах, Иове и Бытии, это уже не кажется удивительным. Впрочем, разговор о НЗ – тема, как можно надеяться, следующей книги.