Андрей Десницкий - Библия: Что было «на самом деле»?

С.:А сотворение мира в готовом виде за шесть календарных суток – это тоже такое образное выражение?

Р.:Ну… может быть…

С.:А Всемирный потоп был действительно всемирным?

Р.:Вот это точно так. Это ясно сказано в Библии!

С.:Как вы себе это представляете? Откуда взялась вся эта вода, как Ной мог взять на борт представителей всех биологических видов?

Р.:Не знаю, я не биолог.

С.:Вы не готовы признать, что хотя бы некоторые страницы Библии содержат полный вымысел?

Р.:Разумеется, нет. Иначе очень скоро у вас окажется, что и Бог – чей-то вымысел, детская сказка.

С.:Это вы сами и сказали!

Р.:Вообще, вы все время опровергаете какие-то выдуманные, карикатурные представления о Боге: старичок на облаке с волшебной палочкой!

С.:Это не мои представления. Это ваша Библия изображает его таким.

Р.:Да где же?

С.:Да взять хоть 32-ю главу Бытия: там Иаков с кем-то всю ночь дерется и вроде даже побеждает в драке, а утром оказывается, что его противником был Бог!

Р.:Но это же нельзя понимать буквально! Речь идет о духовных борениях праотца Иакова…

С.:Ого, мы поменялись ролями! Так значит, когда речь идет о Всемирном потопе, о немыслимо долгих сроках жизни или об огромном количестве воинов, библейский текст надо понимать строго буквально. А когда Бог описан как человек – то наоборот?

Р.:Ну да. Все зависит от контекста.

С.:Какое удобное понятие этот самый «контекст»! Вот сморозит знаменитый человек какую-нибудь глупость, а потом говорит: «Меня исказили, вырвали мои слова из контекста».

Р.:В некоторых местах библейские авторы говорят как историки, и такие страницы мы должны понимать буквально. А в некоторых случаях они явно рассказывают притчи, и это, конечно, надо воспринимать как поэтические образы, не впадая в примитивный буквализм.

С.:Удобно вы придумали. А я бы сказал, что Библия – сборник мифов. Записавшие воспринимали их во всех случаях буквально, но сегодня для нас просто невозможно рассматривать эти древние сказки как исторические повествования.

Р.:Миф, сказали вы? А что такое миф?

С.:Иначе говоря, сказка. Объяснение, как устроен мир, придуманное людьми, незнакомыми с наукой.

Р.:А не превращается ли в миф сама эта ваша современная наука, ставящая себя на место Бога? Она у вас и всеведуща, и всесильна, она преподает нам высшее благо…

С.:Нет. Она просто работает.

Р.:Как и моя вера!

С.:Вот видите, мы вернулись в ту точку, с которой начали разговор.

Р.:И каждый только укрепился в собственном мнении!

С.:Именно так. Прекрасный результат, не правда ли?

Р.:Да, благодарю вас за содержательную беседу.

С.:И я вас, многоуважаемый собеседник.

Наши воображаемые друзья оставили нас разбираться с понятием «миф» и с тем, как к нему относится современная наука. Если в тексте описаны некие чудеса, означает ли это, как считает наш Скептик, что текст – сплошной вымысел? Совсем нет. Возьмем, к примеру, повествования о Сергии Радонежском или Жанне д’Арк. Там не просто описаны чудеса, они составляют основу того и другого повествования. Чудесное явление Богородицы или ангелов – едва ли не главная причина основать новый монастырь или вступить в войну с захватчиками, причем всем остальным участникам этих событий это тоже очевидно.

И в то же время ни один историк не сомневается, что Сергий и Жанна действительно существовали, что каждый из них сыграл огромную роль в истории своей страны. Историк может предполагать, что рассказ о чудесах отражает чей-то вымысел, но для современников событий, не говоря уж о потомках, он совершенно реален. Иными словами, ученый не может сказать, происходили ли эти чудеса на самом деле (чудеса вообще находятся вне компетенции науки), но он точно может утверждать, что вера в их реальность сыграла существенную роль в исторических событиях.

Но и логика Ревнителя обнаруживается постоянно: если что-то понимать не буквально, к примеру рассказ о чудесах, тогда все окажется метафорами и аллегориями. Здесь логическая ошибка, конечно: если среди яблок есть сорт «антоновка», это не значит, что все яблоки этого сорта. Но где граница буквального понимания?

Для христианской веры она давно проведена, и называется эта граница «Символ веры». В нем изложены те основные вероучительные положения, без которых христианин – не христианин. И про воплощение, распятие, воскресение и вознесение Христа там сказано очень ясно. А к примеру, про сотворение мира – только то, что Бог его сотворил. Про солнце, стоявшее в небе при Иисусе Навине, не сказано вообще ничего.

Кстати, в Символе веры, главном тексте, описывающем веру христиан, Христос сначала назван светом и только потом – Богом. Есть желающие понять эти слова буквально и объявить Христа разновидностью электромагнитного излучения, а научную дисциплину оптику – злой ересью? До сих пор мне такие не встречались.

Но это, разумеется, еще не ответ на все недоумения. И как в прошлой главе нам понадобилось понятие необходимой и достаточной точности, так в этой нам понадобится другое понятие: язык описания.

Каждому наверняка приходилось признаваться в любви. И в большинстве случаев мы говорили о сердце, о звездах и цветах и о прочих предметах, не имеющих никакого отношения к нашей влюбленности. И никто наверняка не говорил о выбросе гормонов в кровь, хотя именно такое описание было бы самым точным с точки зрения физиологии. О любви принято говорить поэтическим – или, если угодно, мифологическим – языком.

Миф – одно из тех слов, которые все употребляют, но, как правило, имеют при этом в виду разные вещи. В бытовой речи это синоним слов «вымысел», «сказка», и о мифах говорят в связи с первобытными народами, которые не причастны научному знанию и считают, что все явления окружающего мира объясняются поступками могущественных духов.

Впрочем, глядя на происходящее вокруг, то и дело замечаешь, что и сегодня многие люди куда охотнее живут в пространстве мифа, нежели в логике рационального мышления. Например, во многие времена и у многих народов был популярен миф о том, что именно наш народ самый древний и самый славный, что он издревле окружен врагами и должен бороться за свое существование. За такой миф люди идут умирать куда охотнее, чем за логически выверенные формулы… Но, пожалуй, не будем о политике.

Наиболее удачное определение мы находим у одного из самых известных отечественных исследователей Елеазара Моисеевича Мелетинского: