Михаил Майзульс - Между Христом и Антихристом. «Поклонение волхвов» Иеронима Босха

В Евангелии от Матфея, единственном, где упоминается приход волхвов, их число не было указано. Тем не менее в христианской традиции со временем восторжествовало представление о том, что их было трое — столько же, сколько принесенных сокровищ: «И, войдя в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну» (Мф. 2:11). Кроме того, возникла идея, что волхвы воплощали три возраста человека: юность, зрелость и старость. Потому у Босха, как и на тысячах других версий этого сюжета, первый волхв явно старше второго, а второй — третьего.

В Новом Завете маги безымянны. Однако в христианской традиции им присвоили имена. Существовали разные варианты, но в итоге восторжествовала триада Каспар, Мельхиор, Бальтазар [154] См. «Школьную историю» Петра Едока: «Имена трех магов таковы: по-еврейски Апелл, Амер и Дамасий; по-гречески — Галгалат, Магалат, Сарахим; на латыни — Бальтазар, Каспар, Мельхиор» (PL 198. Col. 1541). . Именно так они в VI в. названы на мозаике в церкви Сант-Аполлинаре в Равенне [155] Ilsink, Koldeweij, Spronk 2018. P. 18. .

Раннехристианский богослов Тертуллиан (ок. 160–230) соотнес приход волхвов с пророчеством из 71-го псалма: «Цари Тарсиса и островов поднесут ему дань; цари Аравии и Савы принесут дары; и поклонятся ему все цари; все народы будут служить ему; ибо он избавит нищего, вопиющего и угнетенного, у которого нет помощника». Потому их стали называть не только магами, но и повелителями тех далеких земель, откуда они пришли за звездой. Земные цари явились поклониться Царю небесному — в этом видели знак того, что все народы земли подчинятся Христу и Церкви. Вот почему первые образы волхвов, вручающих дары новорожденному богочеловеку, были построены так же, как сцены, где поверженные восточные владыки приносили дань римским императорам [156] Иоанн Хильдесхаймский называл Мельхиора, который принес Христу золото, королем Нубии и Аравии, Бальтазара (ладан) — королем Годолии и Сабы, а Каспара (мирра, или смирна) — королем Тарсиса (Horstmann 1886. P. 228). .

Со временем три восточных прорицателя превратились в троицу святых королей, которых всё чаще стали изображать в коронах [157] Как в Сакраментарии из монастыря Райхенау, созданном ок. 1020–1040 гг.: Paris. Bibliothèque nationale de France. Ms. Latin 18005. Fol. 34v. См. также: Trexler 1997. P. 54–57. . Их коллективный культ (по одному их не почитали) постепенно сложился в XI–XII вв. Особую роль он играл в Германии, где государи Священной Римской империи использовали его, чтобы укрепить свой престиж в противостоянии с папством. Мощи Каспара, Мельхиора и Бальтазара, по церковному преданию, были обнаружены св. Еленой, матерью императора Константина. Она отправила их в Константинополь, откуда вскоре их перевезли в Милан. В 1164 г. император Фридрих Барбаросса взял город и передал их в дар Райнальду фон Дасселю — своему канцлеру и архиепископу Кёльна. Благодаря новой реликвии этот город превратился в один из главных паломнических центров Европы, наряду с Римом, Сантьяго-де-Компостела (куда шли поклониться мощам апостола Иакова) и Кентербери (где почитали архиепископа Томаса Бекета, убитого в 1170 г. рыцарями из свиты короля Генриха II). А самих волхвов стали именовать «тремя кёльнскими королями» [158] Trexler 1997. P. 72–92. По крайней мере, с XIII в. имена трех королей часто использовались в текстах молитв и заговоров, призванных защитить от эпилепсии («падучей», morbus caducus ) и других напастей: Skemer 2006. P. 62–65, 155–156. .

Около 1230 г. в мастерской Николая Верденского для мощей Каспара, Мельхиора и Бальтазара закончили раку — самую большую во всем западном мире. На протяжении следующих столетий германские императоры представляли «трех святых королей» как своих небесных патронов. Потому на передней панели кёльнского реликвария позади трех волхвов изображен император Оттон IV Брауншвейгский (1209–1215). Он, словно четвертый волхв, тоже приносит Христу свой дар. Это изображение должно было напомнить о том, как на Богоявление 1200 г. он, будучи еще германским королем, возложил на головы трех волхвов, упокоенных в Кёльне, золотые короны. Они некогда пришли с дарами к Христу — теперь он одарил их самих [159] Trexler 1997. P. 79, Fig. 13; Strickland 2016. P. 59–61, Fig. 8, 9. .

Уже в раннем Средневековье, чтобы подчеркнуть универсальность христианского послания, волхвов стали называть потомками трех сыновей Ноя. Считалось, что отпрыски Сима заселили Азию, Иафета — Европу, а Хама — Африку. Это означало, что приход волхвов в Вифлеем можно было толковать как признание Христа всеми народами Земли. Потому третьего волхва, как одного из потомков Хама, живших в Аравии и Эфиопии, «сделали» чернокожим. У Хама в христианском предании была дурная репутация. Как рассказывалось в Книге Бытия (9:20–27), он не прикрыл наготу своего отца Ноя, когда тот напился вина, а позвал своих братьев посмотреть. И тем обрек себя на проклятие. Средневековые экзегеты часто представляли Хама как олицетворение иудеев, сарацин и еретиков, отверженных Богом [160] Ramey 2014. P. 42–44. .

Впервые идея о том, что третий из волхвов был темнокож, прозвучала в VIII в. в одном сочинении, которое ошибочно приписывали Беде Достопочтенному (672 / 673–735) — влиятельному англосаксонскому богослову, экзегету и историку. Там было сказано, что «третий, темный ( fuscus ) и бородатый волхв, носил имя Бальтазара… Принеся смирну, он указал на то, что Сын человеческий смертен» [161] PL 94. Col. 541. См.: Strickland 2016. P. 47; Ilsink, Koldeweij, Spronk 2018. P. 18. . Иоанн Хильдесхаймский в «Истории трех королей» назвал Каспара — младшего из волхвов, короля Тарсиса и острова в «Третьей Индии», где расположена могила апостола Фомы, — «черным эфиопом» [162] Horstmann 1886. P. 227–228, 237. Cм.: Bindman, Gates 2010 II. P. 19, 52–54. .

Однако в иконографии волхв-мавр — его называли то Бальтазаром, то Каспаром — стал вездесущ лишь на исходе Средневековья. Отдельные изображения появились уже в XIII–XIV вв. (рис. 52). Однако они долго оставались редкостью. Видимо, это было связано с тем, что черный цвет кожи в средневековом воображаемом слишком сильно ассоциировался с дьяволом, миром зла и всеми формами иноверия. Мучителей и палачей Христа нередко изображали с темными лицами, а порой и с негроидными чертами лица — так же как «сарацин» (рис. 53). Потому для волхва, добродетельного язычника, черный цвет кожи, видимо, казался неподобающим. Однако со временем ситуация изменилась. В свите белых королей появились экзотические слуги-африканцы [163] См. рельеф, созданный в 1266–1268 гг. Никколо Пизано для кафедры сиенского собора (Bindman, Gates 2010 II. P. 17, 21). На алтарном образе, написанном неким франко-фламандским мастером ок. 1420–1430 гг., третий, самый юный, волхв белокож и светловолос, но его дар помогает придерживать чернокожий слуга (Los Angeles. The J. Paul Getty Museum. № 2004.68). . В конце XIV — первой половине XV в. в германском, а позже и в итальянском искусстве и самого третьего волхва начали представлять с черной кожей. В Нидерландах такая иконография утвердилась во второй половине XV в. [164] Trexler 1997. P. 102–104; Bindman, Gates 2010 II. P. 17–21; Wirth 2013. P. 68–69; Spissu 2016. P. 339; Ilsink, Koldeweij, Spronk 2018. P. 18. См. германские алтарные панели 1410–1420-х гг. с чернокожим волхвом: Bindman, Gates 2010 II. Fig. 30, 32. Один из самых известных примеров можно увидеть на Вурцахском алтаре (1437 г.) Ганса Мульчера: Jolly 2002. P. 199; Bindman, Gates 2010 II. P. 22–24, Fig. I.10.