Дмитрий Щедровицкий - Сдвинутый светильник. Переосмысление ключевых евангельских событий

Поставь над ним нечестивого, и диавол да станет одесную его. (Пс. 108, 6)

Исходя из «правила параллелизма» в библейском стихосложении (когда во второй части стиха несколько иначе излагается содержание первой его части), мы можем заключить, что под «нечестивым» и «диаволом» (в древнееврейском оригинале – ןטש <���сата́н> ) в приведенном стихе подразумевается одно и то же лицо.

Именно этот стих, читаемый в контексте пророчества о грядущем страдании Мессии, и мог дать князю тьмы надежду, что он сумеет одолеть Иисуса, овладев одним из его ближайших учеников. Ведь о врагах Праведника в том же псалме говорится, что они прежде были с ним в близких отношениях, пользовались его любовью и видели с его стороны только добро:

За любовь мою они враждуют на меня, а я молюсь.

Воздают мне за добро злом, за любовь мою – ненавистью. (Пс. 108, 4–5)

Другое место из Псалтири со схожим смыслом также указывает на близкие отношения между будущим предателем и Учителем:

Все ненавидящие меня шепчут между собою против меня, замышляют на меня зло:

«Слово Велиала пришло на него; он слег; не встать ему более».

Даже человек мирный со мною, на которого я полагался, который ел хлеб мой, поднял на меня пяту. (Пс. 40, 8–10)

Эти слова псалмопевца сам Иисус приводит как предсказание своей грядущей участи (Иоан. 13, 18).

Итак, сатана мог действовать, «опираясь» на приведенные пророчества из псалмов 108-го и 40-го, которые говорят об измене близкого, любимого человека.

Согласно приведенным текстам из Псалтири, те, кто стали врагами Праведника, видели с его стороны только любовь и добро – такая ситуация полностью приложима к предательству Учителя ближайшим учеником. В 40-м псалме описывается «человек мирный», который, однако, пожелал попрать Праведника – «поднял на меня пяту». В древнееврейском тексте здесь – ימולש שיא <���иш шэломи́> – «муж мира моего», то есть находящийся со мной в братском союзе (в Синодальном переводе – «человек мирный со мною»). А это в еще большей степени может относиться к другу-ученику.

Обратим внимание, что в обоих этих псалмах есть указание на особую роль дьявола в описываемых событиях. Так, в псалме 108 «руководящая роль» сатаны символизируется его нахождением по правую сторону («одесную») беззаконника:

…И диавол да станет одесную его. (Пс. 108, 6)

Подобно тому, как Бог в этом же псалме

…Стоит одесную бедного, чтобы спасти его… (Пс. 108, 31),

так и сатана «стоит одесную» преступника. В обоих случаях «стоящий одесную» имеет полную власть над человеком: Бог – спасает, а сатана – губит… Кроме того, есть еще одно уточнение: тот же злой дух («нечестивый») поставлен «над» врагом Праведника, то есть господствует над ним, направляет его:

Поставь над ним нечестивого… (Пс. 108, 6)

В 40-м же псалме прямо упоминается Велиал – одно из имен злого духа, по-древнееврейски означающее «лишенный высоты», «не восходящий» или же «сбросивший иго». Как главный противник Христа, Велиал (или «Велиар») упоминается в посланиях Павла:

…Что общего у света с тьмою?

Какое согласие между Христом и Велиаром?.. (II Кор. 6, 14–15)

В 40-м псалме ненавистники Праведника надеются, что именно «слово Велиала» (темное заклятие, замысел злого духа) станет причиной того, что Праведник «не встанет более», то есть погибнет (ст. 9).

Но неужели князь тьмы строил свои планы, используя тексты Писания, опираясь на них? Да, уже пророкам и евангелистам было известно, что это так! Выступая против всего Израиля – народа Господня или же против отдельных праведников, дух-обвинитель ссылается на заповеди, нарушенные людьми (см. Зах. 3, 1–2; Иов. 1, 6–11). Вспомним, что и в пустыне, искушая Иисуса, он «основывается» на стихах из Писания, приводя их в подкрепление своих доводов (Матф. 4, 6). Выходит, что, пытаясь использовать мессианские пророчества в своих целях, дьявол только выжидал момент, когда ему представится возможность овладеть одним из ближайших учеников Мессии!

Чего же он намеревался добиться посредством этого ученика? Нам остается только догадываться и строить предположения. Он мог пытаться, например, уговорить Иисуса «пожалеть себя», как однажды уже пробовал через Петра (Матф. 16, 23); мог «вмешаться» в чудеса, творимые Мессией, чтобы дать его недругам новый повод для его обвинений: вспомним их утверждение, что Иисус якобы действует «силой князя бесовского» (Матф. 9, 34); мог способствовать заключению Мессии под стражу, чтобы лишить его возможности воздействовать на людей; мог настроить врагов Иисуса на убийство исподтишка – путем своего рода «теракта». В общем, враг мог добиваться самого разного, чтобы избежать одного-единственного: публичной казни Праведника! Ведь именно такая казнь, согласно пророчествам, давала Иисусу прямую возможность взять на себя всеобщий грех – и искупить его!

Какой же момент выбрал сатана, чтобы войти в Искариота, который, как мы видели, уже заранее был выбран им в качестве нечестивца, склонного к предательству? Известно, что наиболее широко открыты для воздействия темных сил те ситуации, когда нечистое вторгается в сферу чистого, оскверненное – в область сакрального.

Одним из самых святых обрядов, предписанных Торой, было вкушение пасхального агнца, совершаемое в память исхода израильтян из египетского рабства (Исх. 12, ст. 14–17, 42). Именно пасхальную трапезу вкушал Иисус с двенадцатью учениками, когда протянул Иуде кусочек хлеба (опреснока) – Матф. 26, 18–23; Иоан. 13, 21–27. Не очистившие себя перед праздником не допускались к вкушению этой величайшей святыни. Для неочистившихся даже был назначен другой день вкушения агнца – через месяц после общего празднования (Числ. 9, 9–11).

И вот именно во время Тайной вечери («тайной» она названа, поскольку община Иисуса совершала пасхальный обряд втайне от окружающих, по ессейскому, а не по фарисейскому календарю – на день раньше, чем большинство находившихся в Иерусалиме – ср. Матф. 26, 18–20 с Иоан. 19, ст. 14, 31) Искариот, по замыслу Учителя, должен был прийти в такое состояние, чтобы в него мог войти сатана. Для этого он внутренне «сыграл роль» отступника и предателя – очевидно, соответственно настроив мысли и чувства.

Сколь же огромную выдержку и какие особые умения должен был проявить в этот момент ученик! Какой самоотверженностью сопровождалось «принятие в себя» сатаны, сопряженное с непредставимыми для нас страданиями! Как подготовился к такой жертве Искариот – и как ему удалось безропотно и преданно эту жертву принести?

О том, что ученик к этому времени уже всецело вошел в роль предателя, свидетельствовал сам Иисус такими словами: