Андрей Дударев - Посттоталитарная теология. Современный кризис христианства и его преодоление

Сейчас, в XXI веке, можно предложить новое прочтение этих слов апостола, в которых часто видят исток теологии замещения. В них, на наш взгляд, скрыто пророчество. Подобно тому, как ветхозаветный пророк Иезекииль пророчествовал о том, что изгнание народа, Вавилонский плен, носит временный характер, «ожесточение» евреев, по словам апостола Павла, также не вечно, «до времени». Оно, как и многие библейские пророчества, имеет начало и конец. Может быть, настало время говорить о завершении скорбной части пророчества апостола Павла и начале радостной? Может быть, пришло время конца гонений, страданий, непонимания?.. Время конца такого уродливого явления, как антисемитизм?..

Весь Израиль спасется, как написано: «придет от Сиона Избавитель, и отвратит нечестие от Иакова» (Рим 11:26), —

так возвещает радостную весть о своем народе апостол Павел (причем эти слова вполне можно понимать именно в историческом ключе: как возвращение (тшуву) странствующего народа Израиль к своим корням). Под словом «спасется» здесь можно понимать приобщение к полноте жизни с Богом, которое происходит «здесь и теперь», а не только в некоем потустороннем бытии.

Созвучно словам апостола и евангельское слово, которое также свидетельствует о временном характере скорбного периода:

Иерусалим будет попираем язычниками, доколе не окончатся времена язычников (Лк 21:24).

Вот, на наш взгляд, ключевые слова, сказанные о путях Божьих в истории. Царство Израиля состоится не тогда, когда это царство как следует укрепится и изолируется от язычников (такой подход всегда претерпевал крах в истории), а тогда, когда «времена язычников» закончатся. Т. е. тогда, когда язычники станут народом Божьим, будут водимы Духом Божьим и соблюдать Божьи заповеди. По этой логике спасение Израиля без спасения народов мира делается невозможным. Кстати, в иудаизме есть такое разделение: евреи (народ Божий), гои (язычники) и сыновья Ноя (бней Ноах) – те, кто соблюдает семь заповедей Ноя. Бней Ноах – это не гои, а члены народа Божьего. Надо ли говорить, что языкохристиане по формальным признакам вполне подходят под бней Ноах?

Можно сказать о том, что сейчас иудаизм становится миссионерским, в том смысле, что на миссию появились духовные силы. И движение «Бней Ноах», движение, где Слово Божье иудеи проповедуют язычникам, красноречиво свидетельствует об этом.

Конечно, исполнение «Павлова пророчества» в существенной части зависит и от поведения христиан, от того, как они будут откликаться на Евангелие. Если благовестие Хри-стово в глубинном экзистенциально-онтологическом смысле принимается народами, это «возбуждает ревность» и в евреях (Рим 11:14). А если нет, возможны новые страдания и гонения…

Отметим еще некоторые параллели в иудаизме и христианстве, которые со всей очевидностью выявились именно в XX веке.

При всем различии путей в истории постбиблейского иудаизма и христианства есть похожие черты. Согласно упомянутой выше картине-символу Элияху бен Шломо Залмана иудаизм имел четыре стадии: 1) «народ Израиля умер» как целое, 2) «труп лежит в могиле» [евреи имеют национально-культурную автономию в Вавилоне, но не реальное государство], 3) «труп распадается на части» (единого цент-ра уже нет: у сефардов один центр, у ашкеназов – другой), 4) центры начинают распадаться, каждая община живет независимо от других – «труп совершенно разложился».

Эта картина-символ отчасти напоминает и церковную историю, хотя такое сравнение кому-то может показаться кощунственным. При всём, казалось бы, триумфальном шествии христианства в Европе параллельно с этим шествием шел процесс краха: расколы, обмирщение, секуляризация, уход в пустыни, богоборчество и как некий финал – массовый атеизм… Уже в первые века христианства отпадают от церкви ариане и монофизиты. Зреет, а затем и оформляется экклезиологически раскол между западной (римско-католической) и восточной (греко-православной) традициями. На Западе от католичества откалывается протестантизм, который в свою очередь дробится на множество самостоятельных деноминаций. На Востоке после реформы патриарха Никона произошел старообрядческий раскол… И так далее. К XX веку кризис христианства достигает такой степени, что господствующей религией на территории одной шестой части суши становится атеизм, а сами христиане подвергаются новым гонениям со стороны агрессивной богоборческой части своих соплеменников. Разве можно, глядя на эту удручающую картину, сказать, что церковь земная как новый народ Божий, единое Тело Христово существует в настоящее время? Скорее, мы можем утверждать обратное: разложение, распад, необщение… Робкие попытки исправить ситуацию, но при этом отсутствие фундаментальных сдвигов.

Раздробленность и непримиримость церквей напоминает положение дел, какое сложилось в иудаизме. Не нуждается ли церковь, подобно евангельскому Лазарю, другу Иисуса Христа в своеобразном «воскрешении из мертвых»?..

Если еврейство в XX веке пережило Шоа, то на территории бывшего СССР случилась русская катастрофа. Сталин и ГУЛАГ на метафизических весах страдания количественно и качественно уравновешивают Гитлера и Холокост…

Если сейчас еврейство ищет восстановления целостности жизни, обновления религиозной традиции, то схожие процессы наблюдаются и в христианстве. Здесь можно упомянуть, например, о «просто христианстве» К. С. Льюиса с его направленностью на некую внеконфессиональную церковность. Философ Г. П. Федотов считал, что России необходимо новое крещение, которое должно совершиться силами святого остатка. В православном богословии размышлением о церковной целостности и полноте, о Церкви будущего – Невесте Агнца занят протоиерей Сергий Булгаков. А современный философ, культуролог, литературовед Михаил Эпштейн говорит, что после семидесяти лет атеизма возврат к прошлым, «доатеистическим» формам религии невозможен. Люди, выходящие из пустыни атеизма, слышащие некий призыв свыше, голос Божий, начинающие жить по вере, жаждущие воплощения этой веры, имеют память о полноте и завершенности атеизма и поэтому вряд ли способны удовлетвориться теми формами религиозной жизни, которые им предлагают традиционные конфессии. Эти люди неизбежно будут искать иную форму и иную полноту.

Н. А. Бердяев писал: «С еврейством связана историософическая тема двойного хилиазма. Что, царство Божье исключительно по ту сторону, не от мира сего или его можно ждать и готовить также по сю сторону, на этой земле?»

Вопрос этот открыт. К его решению с разными акцентами подходят и конкурирующие религии.

Действительно, для иудейства еще с библейских времен характерен акцент на посюсторонности. Израиль – народ-община, центральная мысль в еврейской общине – никого не потерять, примириться, сохранив уникальность каждого. Поэтому вопрос диалога, отношений внутри народа-общины важнее вопроса миссии. Лишних людей нет, а, значит, социальное – область особого внимания и ответственности. Настоящий реальный мир важнее мира будущего, потому что именно этот мир – зона прямого, «воплощенного» диалога с Богом. Жизнь происходит здесь и сейчас.