Андрей Дударев - Посттоталитарная теология. Современный кризис христианства и его преодоление

В-третьих, основной невысказанный пафос и отца Сергия, и отца Диодора, на мой взгляд, – это жажда. Жажда по той свободе и дерзновению, которая должна быть в церкви, но которая почему-то отсутствует. Разве есть сейчас открытые словесные дискуссии в церковном собрании? Где то место, в котором можно было бы свободно и открыто поговорить на острые темы? Проповедь батюшки с амвона? «Не смешите мои тапочки». В лучшем случае мы сейчас наблюдаем слабенькие письменные интернет-содрогания. Конечно, клир не заинтересован ни в какой открытости потому, что баттл-площадка разрушительна, прежде всего, для самого клира. В открытом пространстве вдруг может выясниться, что священный сан не дает здесь никакого преимущества. А как это пережить священнослужителю? Тем не менее, наверное, тот сайт, который предложит и организует такую свободную площадку общения, где свобода и открытость будут защищены и поставлены во главу угла, получит наибольший прирост посетителей.

Конечно, нужно сказать еще об одном. Вообще-то для Церкви «битва поэтов» – это маловато. Поэтическое слово софистично в том смысле, что поэзия – это часто искусство в красивую форму обрамлять неблаговидные вещи. Поэтому противостояние софистов и Сократа в этом смысле вечно. Библия показывает нам, что в народе Божьем было похожее противостояние – противостояние пророков и лжепророков. Однако, чтобы дух пророческий ожил в церкви, нужна свобода. Пророк может говорить только в свободе. Когда свобода уходит, уходят из открытого пространства в подполье и пророки. Чтобы в собрании прозвучало живое Слово Божье, нужно чтобы сначала дали открыто звучать слову человеческому…

Август 2017 года.

Публикация в СМИ: www.ahilla.ru

Духовный смысл акции Pussy Riot в храме Христа Спасителя

Акция была полезной для нашего общества. Я верю в Бога.

Мария Алёхина

Итак, ожидаемое многими событие совершилось! Теперь все участницы скандально известной группы Pussy Riot на свободе. После памятного панк-молебна девушек в храме Христа Спасителя прошло уже достаточно времени, чтобы попытаться осмыслить их акцию. Поначалу для многих заметны были лишь скандальность, приковывающая внимание, «оскорбленные чувства» верующих, «святотатство» в символическом месте, попытка втянуть Церковь в политику и т. д. Многими, даже вполне либеральными церковными людьми, акция воспринималась сугубо отрицательно. Она отождествлялась с грехом. При этом к самим девушкам эти либеральные верующие относились, конечно, с сочувствием, вполне в духе православной традиции милости к падшим, которая предписывает ненавидеть грех, а не грешника.

Более того, эта позиция за время, пока девушки находились в заключении, судя по всему, не изменилась. Например, протодьякон Андрей Кураев в своем блоге сокрушается, что Мария Алёхина в тюрьме «посылку от Бога с надписью “ум” еще не получила» и предлагает, видимо, для умножения ума попробовать свое излюбленное «блинное» милосердие… Или отец Алексий Уминский, так проникновенно рассказывающий на «Дожде» Павлу Лобкову о своем духовном общении с М. Б. Ходорковским, когда дело касается девушек, высказывается вполне определенно: «Я категорически не принял этой акции, она была ударом по моим религиозным чувствам». Как бы напрашивается противопоставление: вот Ходорковский поумнел, пришел к Богу. А эти… Да что с них взять?

Тем не менее, вопрос, как нам представляется, далеко не так прост и не так ясен. Что такое акция Pussy Riot? Был ли это грех?

«Был. Как можно совершать подобное в месте, где происходит таинство Евхаристии?» – настаивают одни и ждут от девушек покаяния. И тех, кто так думает, среди прихожан храмов Московской патриархии, пожалуй, большинство. А может быть, греха не было? Может быть, как раз наоборот: сама акция не имела не только ничего отрицательного, но содержала в себе совсем иное – провиденциальный, духовный смысл. Если так, то в чем он, этот смысл?

Попробуем предложить некий ответ на этот непростой вопрос.

Начнем с места. Место, где стоит храм Христа Спасителя, со всеми оговорками, символическое. Это, как некоторые думают, главный храм страны, символизирующий «торжест-во православия» в воскрешенной после семидесяти лет атеизма России. Восстановление храма должно было символизировать восстановление порушенной веры.

Так. Понятно.

Но восстановилась ли вера?..

Может быть, символ восстановления порушенной веры в последнее время, особенно с началом патриаршества патриарха Кирилла, наполнился теперь уже другим смыслом – смыслом, в котором Церковь и государство обретают единство, т. н. симфонию, со всеми византийскими аллюзиями, вытекающими отсюда?.. И тогда храм Христа Спасителя как символ имеет совсем другое духовное содержание. Цезарепапизм, скрывающийся за этим символом, вряд ли может способствовать восстановлению веры.

Причем в контексте современной жизни симфония Церкви и государства предстает в особом свете: единство не просто Церкви и не просто государства. Церковь (обычно, когда речь идет о конкретике, под Церковью государственно мыслящее священноначалие понимает РПЦ МП) – монархическая по форме, внутренне бесправная, с номинально воцерковленным народом и номинально рукоположенным священством… Государство – коррумпированная авторитарная система, соединяющая в себе олигархический капитализм, тоталитарное «закрытое общество», спецслужбы и преступность…

Можно ли такое соединение Церкви и государства считать богоугодным? И просить на него Божьего благословения и освящения? Как известно еще с библейских времен, освятиться может только чистое. Не лучше ли сначала «очистить» церковь (не небесную Церковь, которая ни в каком очищении, конечно, не нуждается, а нашу земную, со всеми нашими немощами и грехами) и «очистить» государство? А потом уже думать о взаимоотношении Церкви и государства. А то ведь могут оказаться скверными эти самые «неочищенные» «духовные скрепы»… Как можно понимать «очищение», когда речь идет о социальном измерении духовной жизни? Жить по закону, жить по заповедям, творить милость и истину и т. д. «Чистота» скорее достигается не демонстрацией православной обрядности, а следованием по пути универсальных этических ценностей с вытекающими из них всем хорошо известными нормами: прозрачностью государственного управления, отсутствием коррупции и хищений, наличием четких механизмов сменяемости власти, организацией честных выборов и самоуправления на местах, защитой прав и свобод граждан, наличием независимых справедливых судов и т. д.…

Кроме того, если мы хотим преодолеть советское атеистическое прошлое, в качестве «очистительных» действий можно было бы предложить, например, захоронить тело Ленина, освободиться от наследия сталинизма как в государственном аппарате, пенитенциарной системе, так и внутри церковных институций… Увы, но все это еще не сделано. О каком восстановлении веры тогда можно говорить?..