Андрей Дударев - Посттоталитарная теология. Современный кризис христианства и его преодоление

В нулевых и десятых годах XXI века все больший вес в обществе стала набирать т. н. идея русского мира. Это было вызвано отчасти и экономическим ростом, и присоединением Крыма, и попыткой более активно отстаивать и формулировать национальные задачи… При этом надо заметить, что идея русского мира, национальная идея единства русских несет в себе проблемы, связанные, как минимум, с международным правом. Можно сказать, что сама эта идея имеет корни в размышлениях А. И. Солженицына о единстве России, Украины, Белоруссии и Казахстана, высказанных им в его программной статье «Как нам обустроить Россию» [24]. Но надо заметить, что статья А. И. Солженицына была написана им еще до распада СССР на независимые государства. Сейчас ситуация другая: попытка объединить русскоговорящих в разных странах неизбежно будет восприниматься как вызов всей системе международного права. Более того, центральной идеей Александра Исаевича была не идея единства русскоговорящих, а идея сбережения народа, демократия малых пространств. Эта идея противостоит имперской идее расширения границ.

При этом проблема формулирования юридически безупречной и при этом полной смысла и позитивной национальной идеи, способной стать объединяющим началом, остается. Однако позитивный тренд в будущее вряд ли возможен без глубокого анализа прошлого, без ответственности за это прошлое…

И здесь хотелось бы обратить внимание на одно размышление, которое, по нашему мнению, не было в должной мере замечено думающим сообществом. От национального нарратива к национальной ответственности и к национальной идентичности

19 мая 2017 года д.ф.н. Г. Б. Гутнер в помещении Свято-Филаретовского института сделал доклад на тему «Национальный нарратив и ответственность за прошлое». В этом же году в журнале «Этическая мысль» (Институт философии РАН) вышла его статья «Национальный нарратив и национальная ответственность» [25]. И в докладе, и в статье Г. Б. Гутнер размышляет о национальной ответственности и попытках преодоления тоталитарного наследия.

В этих размышлениях идет речь о том, что прошло уже более ста лет с октября 1917 года, однако нравственные последствия тех и последующих событий, связанных с массовым террором, до сих пор ощутимы и сегодня. При этом большинство людей этих проблем либо не видит (и готово, например, даже саму фактическую составляющую массового террора предать забвению), либо, в лучшем случае, ограничивается скорбным воспоминанием о жертвах. Голоса, произносящие слова «национальное покаяние», немногочисленны [отметим в скобках, что тема национального покаяния была темой 2017 года в Преображенском Содружестве Малых (православных) Братств, однако, несмотря на частичную поддержку интеллигенции и церковных кругов, эту тему, пока, во всяком случае, не удалось вывести на более широкий общественный уровень. – А. Д. ]. Однако далее в статье Г. Б. Гутнер обращает внимание на то, что «благородный призыв» к национальному покаянию лишен какой-либо конкретности. Туманно видится как то, к кому обращен призыв, так и то, в чем именно должно состоять покаяние. Может быть, в этом кроется частичная причина того, что тема национального покаяния не получила широкой общественной поддержки?

В попытке определить эту конкретность Г. Б. Гутнер обращается к американскому, европейскому колониальному и, особенно, германскому опыту.

Так, в 2009 году Конгресс США принес официальные извинения коренным народам Америки. Речь идет о том, что завоевание Америки колонистами было связано со страданиями коренного населения – индейцев. И вот, спустя несколько веков после событий, извинения были принесены. Важно, что в американском обществе по этому поводу был определенный национальный консенсус. Одновременно был изменен правовой, социальный и культурный статус индейцев, что отразилось на национальном нарративе, определяющем американскую национальную идентичность.

В странах Западной Европы также была взята ответственность за колониальную политику прошедших веков, что во многом привело к пересмотру т. н. империалистического нарратива.

При разговоре о германском посттоталитарном опыте Г. Б. Гутнер приводит четыре вида вины, предложенные К. Ясперсом в его книге «Вопрос о виновности. О политической ответственности Германии». У К. Ясперса выделены следующие виды виновности: уголовная, «политическая» (когда статусом судьи наделяется государство-победитель), «моральная» (это вина не столько в правовом, сколько в моральном смысле, которую ощущает человек в своей совести) и «метафизическая» (виновность, вытекающая из солидарности и связанности между всеми людьми). Первые два вида виновности можно формализовать, два других – исключительно взятые на себя добровольно. В связи с метафизической виной возникает публичный аспект: метафизическая вина побуждает взять ответственность за то, что ты не совершал. Особенно это существенно, когда речь идет о единстве семьи или единстве нации. В случае с нацией уместно использовать концепт национального нарратива.

При уточнении понятия нации Г. Б. Гутнер использует «мифическое понятие нации» К. Хюбнера, в котором нацио-нальная идентичность связывается с особой интерпретацией истории. История в таком понимании состоит из выдающихся событий, куда входят мифически окрашенные военные победы, революции, дни рождения выдающихся личностей, этапы становления государства… Эти события не только прошли и сохранились лишь в памяти, но они продолжают оказывать влияние и в настоящем. Таким образом, национальный нарратив – это определенным образом интерпретированный исторический рассказ, касающийся и прошлого, и настоящего.

Далее Г. Б. Гутнер, опираясь на работы Б. Андерсона и Э. Геллнера, говорит о том, что нация – это продукт определенных исторических обстоятельств. При формировании нации характерно, что возникают особые, ранее не встречавшиеся единства, к которым ведут и рост грамотности, и массовое распространение печатной продукции, и стандартизация языка и образования. Эти единства связаны с государством. Через технологии распространения информации национальный нарратив навязывается населению. При этом он легитимизирует нацию и все конституирующие ее институты, в том числе государство. Национальный нарратив, как правило, оптимистичен в своей основе. Он указывает перспективу и скрытые возможности нации. Также он создает идентичность, которая важна для каждого человека. Поэтому неудивительно, что коррекция национального нарратива – довольно трудоемкий процесс, а признание нацио-нальной вины болезненно сказывается на идентичности.

В европейской истории, по мнению Г. Б. Гутнера, с конца XVIII века практически одновременно происходили три процесса: процесс формирования европейских наций, появление и утверждение идеологии как особой формы мысли, становление историзма. Идеологии помогают индивидууму осознать собственную идентичность и придать осмысленность своему существованию.