Андрей Дударев - Посттоталитарная теология. Современный кризис христианства и его преодоление

Что же делать?

Церковная жизнь не может ограничиваться только приходской или общинной жизнью. Ее интерес должен расширяться в сторону большего участия в жизни общества в том числе в культурной, экономической и политической сферах, в сфере диалога с другими религиями. Церковь вынуждена заняться спасением общества. Человек, не покидая своей общины и евхаристического собрания, может осознавать себя как «служащего в миру». Причем это служение не имеет какого-то простого и единого образа. Поиск такого образа – творческая духовная задача, решение которой у каждого свое. Скажем, в политической сфере это может быть отстаивание базовых христианских ценностей таких, как любовь и свобода граждан, противодействие любым формам тоталитарности, в том числе цифровой тоталитарности. Церковь должна осаживать и контролировать государство, но не в карикатурных формах, допустим, защищая эфемерные оскорбленные чувства верующих. А нужно говорить о существе христианской веры, связанной с человеколюбием. Вполне уместен таковой контроль в судах, в законодательной области, в исполнительной власти, в части борьбы с коррупцией, например, и т. д. В этой связи сентябрьское «Открытое письмо священников в защиту заключенных по “московскому делу”» – вполне естественный и уместный церковный акт. Кто-то говорит, что этот акт имел политическое измерение, кто-то нет. Обычно те, кто говорят, что церковь должна быть вне политики, имеют в виду известные слова Иисуса Христа «отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу». Но здесь важно понимать, что, во-первых, эти слова Христа тоже можно интерпретировать как политическую позицию. Эта политическая позиция умеренности. А во-вторых, часто забывают, что Церковь – это народ Божий, миллионы людей. Что, все они должны быть аполитичны? Церковь – это полифония и многоголосье, в том числе политическое многоголосье. Так пусть же звучат все эти голоса. Кто хочет сделать Церковь молчащей? Не дьявол ли? «Земля обетованная» и тема свободы

Обратимся теперь снова к словам митрополита Антония Сурожского, с которых мы начали. Если принять за основу его мысль, что выход из советского прошлого подобен исходу евреев из Египта, то мы можем сказать, что прошло уже тридцать лет «блужданий». Сколько еще осталось? Понятно, что до сих пор очень сильно стремление вернуться назад, к «египетскому мясу». Вновь оживает почти забытая в 1990-е советская риторика с антизападнической направленностью, с лозунгами «можем повторить» и т. д. Как и в Советском Союзе, усиливается роль спецслужб, армии. В экономике также увеличивается присутствие государства. На общинно-приходском уровне это возвращение подобно возвращению к предреволюционному каноническому фарисейству с желанием как бы не замечать работы отца Николая Афанасьева и последователей. А на макроуровне, на церковно-политическом уровне, это желание вновь обратиться к советской модели отношений между церковной иерархией и государством с церковным раболепством перед власть предержащими и жесткой экономической зависимостью от них. Но «Земля обетованная» вряд ли будет обретена нами прежде, чем мы откажемся от идолов прошлого и научимся жить в свободе. Причем научиться жить в свободе нужно не только в теоретическом умозрении, а в практике жизни. Может быть, как и во времена библейского исхода нам здесь поможет новое свободное поколение, родившееся во времена «пустыни»? Или наш «опыт рабства» дольше и глубже своего библейского аналога и сорока лет для выхода нам будет мало?

Февраль 2020 года.

Публикация в СМИ: www.ahilla.ru Русская православная церковь и поправки в Конституцию

Ни для кого не секрет, что в январе 2020 года президент РФ Владимир Путин внес в Госдуму законопроект «О поправке в Конституцию РФ», который 3 февраля 2020 года Госдума и одобрила. Поправки, предложенные президентом, носят масштабный и не очень понятный характер. В числе предложений Путина есть и дополнительные полномочия президента по отрешению от должностей судей Конституционного и Верховного судов, и ограничения по действию в РФ норм международного права, и превращение Государственного совета в конституционный орган с непонятными полномочиями, и уменьшение местного самоуправления… Зато, в угоду «широким массам», в Конституции будет предложено закрепить обязательную индексацию пенсий и минимальный размер оплаты труда. Видимость легитимности новой Конституции будет предана имитацией обсуждения и т. н. всенародным голосованием, запланированным на 22 апреля 2020 года.

Многие эксперты называют эти предложения Путина чекистской спецоперацией, подковерными манипуляциями, конституционным переворотом… Наверное, прежняя ельцинская Конституция не идеальна, и ее в каких-то местах можно было бы усовершенствовать, но планирующаяся новая Конституция – это, с одной стороны, «кот в мешке», потому что не ясно, как нынешний президент собирается ее использовать для удержания власти (а эта его подспудная мысль почти ни у кого не вызывает сомнения), а, с другой стороны, совершенно очевидно, что это огромный шаг назад от демократических норм, института разделения властей, законности и свободы… Неужели путь России – это путь в сторону какого-то архаичного туркменбашизма? Если «простым людям» такая связка путинских поправок и отхода от европеизма как такового не очевидна, то для думающего сообщества она совершенно четко прослежи-вается.

Казалось бы, Русская православная церковь, которая часто претендует на роль хранительницы народных ценностей, в этой ситуации в лице патриарха и Священного Синода могла бы однозначно высказаться против планируемой конституционной авантюры, но вместо этого она в лице патриарха Кирилла включилась в игру и предложила внести в Конституцию упоминание о Боге. К слову сказать, это предложение совсем недавно, 2 марта, было принято президентом.

Конечно, во времена патриаршества патриарха Кирилла РПЦ в отношениях церкви и государства старается не высовываться, она устойчиво занимает позицию «второго», следует за национальным лидером в вопросах внутренней и внешней политики. И может показаться, что так было всегда, что это единственно возможная позиция для продвижения «интересов православия»… Однако, это не так. История отношений высших церковных иерархов и государства знает и другой опыт.

Например, вспоминается жизнь митрополита Московского и всея Руси Филиппа (Колычева), который во времена Ивана Грозного открыто выступил против опричнины, за что попал в опалу, был лишен сана и убит. Или, уже в XX веке, патриарх Тихон (Белавин) в своих воззваниях обличил бесчинства и кровавые преступления советской власти, за что был подвергнут незаконному уголовному преследованию и притеснениям. Оба упомянутых иерарха были впоследствии канонизированы. Видимо, патриарх может только тогда стать святым, когда он способен отстаивать интересы правды Божьей на макроуровне – на уровне отношений церкви и государства. Здесь есть что-то от апостольского креста, а апостол, по расхожей поговорке, не может погибнуть вне Рима…