Ориген - Гомилии на Бытие

От Платона (Федр, 246) и через Филона, понимающего под животными страсти [53] Philo Alexandrinus. Legum allegoriae II, 11 / Philonis Alexandrini opera quae supersunt. Vol. 1. Berlin, 1896. P. 61–169. , к Оригену приходит аллегорическое истолкование животных как глупых, душевных людей (Гом. на Бытие I, 8–16; II, 5; X, 2; XII, 5).

До уровня системы доходят постоянные аллегории зрения как созерцания, спуска и подъема как восхожения к Богу и нисхождения к пороку (Гом. на Бытие XV), воды как источника Божественного разума (все Гомилии на Бытие о колодезях: VII, X, XI, XIII, XIV). Эти систематические аллегории также заимствованы у Филона [54] Philo Alexandrinus . Quaestiones et solutiones in Genesim V, 94; 100 / Les œuvres de Philon d’Alexandrie. № 34 b. Paris, 1984. .

Исследование исторических памятников, включая сами Гомилии на Бытие, позволяет сделать ряд важных уточнений в вопросе об условиях возникновения памятника. Помимо неоспоримых исторических свидетельств («Апология Оригена» Памфила и Евсевия, IV в.; «Церковная История» Сократа, V в.), ограничивающих время и место произнесения Гомилий на различные книги Св. Писания кесарийским периодом жизни Оригена (232–249), привлечение данных из «апостольского Предания» (аноним III в.) и Гомилий на Бытие (особенно Гомилия X) позволяет сделать заключение о продолжительности циклов библейских чтений: Ветхозаветного, Евангельского и апостольского, в связи с которыми Оригеном и произносились проповеди. Судя по всему, эти циклы были рассчитаны на три года и шли параллельно: Ветхозаветный – с ежедневными чтениями, а Евангельский и апостольский – с чтениями по воскресеньям, средам и пятницам на евхаристических собраниях [55] Реконструкция П. Нотена. Op. cit. 389–412. Там же все ссылки на источники. .

Таким образом, Ориген, назначенный проповедником в Кесарии, мог произнести все свои Гомилии за три непрерывных года, то есть в период с 239 до 243 гг., учитывая, что при нем в это время находились скорописцы. Итак, Гомилии на Бытие относятся к зрелому периоду церковной деятельности Оригена, сложившегося к этому времени учителя и богослова.

Эти данные позволяют также примерно представить общее количество Гомилий на Бытие и заключить, что как минимум из 60 Гомилий до нас дошли лишь 16, то есть в лучшем случае около четверти. В них истолкованы: целиком глава 1 Бытия (Гомилия I, самая большая) и фрагментарно главы Бытия 6, 17–22, 24–26, 45–49. По объему Гомилии I и II составляют около ¼ всего корпуса, самые маленькие Гомилии – VI и XIV, остальные среднего размера. По количеству толкуемого текста Гомилии также различаются: Гомилии II, IX, XI, XII, XV и XVI останавливаются на совсем небольших библейских отрывках, приближаясь к жанру схолий; остальные Гомилии толкуют более или менее законченные отрывки текста.

Теория трех смыслов Писания, представленная выше и предполагающая трехчастную экзегетическую схему – раскрытие сперва буквального («телесного»), затем морального («душевного») и, наконец, мистического («духовного») смысла, – исходя из реальных условий, как то внимательность аудитории, ее духовное состояние и нужды, уровень образованности и т. п., в своей реализации в Гомилиях претерпевает ощутимый уклон в сторону нравоучительной и мистагогической дидактики, порой в ущерб истолкованию буквального, исторического смысла Священного Текста. На композиции Гомилий это отражается следующим образом: в одном случае – четкое воспроизводство указанной трехчастной схемы (Гомилии II, V, IX и XVI); в другом – только двухчастная как упрощенный вариант трехчастной, с явным перевесом аллегорического над буквальным (Гомилии I, III, IV), в третьем – смешанная схема, соответствующая возможностям толкования: где-то буквальное, где-то моральное, а где-то мистическое.

В основу своей экзегезы в Гомилиях Ориген кладет принцип пользы для своего слушателя: Св. Писание во всех его смыслах должно назидать людей. Во всех Гомилиях толкуемый Священный Текст – лишь отправная точка для более широкого взгляда на вещи, позволяющего затронуть самые разные вопросы догматического, этического и мистического характера, никак не связанные с началом. Например, в Гомилии III, призванной толковать завет Божий об обрезании, автор переключается на толкование всех мест, где говорится об обрезании в переносном смысле: это служит мостом к аллегорическому истолкованию и самого реального обрезания.

Кроме того, Ориген охотно делает отступления спе-цифического характера, помимо периодических дисциплинарных внушений своей аудитории. Отступления касаются, главным образом, двух тем: правильного истолкования Св. Писания (в том числе в полемическом ключе) и побуждения слушателей к совершенству указанием на различные степени приближения к Богу, что органично вписывает их в общий контекст Гомилий.

Сам жанр Гомилии, то есть проповеди, придал сухой экзегезе некоторую литературную форму, не лишенную умеренных риторических красот и чувства живой беседы. Периодически Ориген приглашает слушателей самим потрудиться в сопоставлении различных мест Св. Писания друг с другом ради уразумения заложенного в нем глубокого духовного смысла. В нескольких местах Ориген признается в том, что он не способен с ходу привести удовлетворительное толкование мистического или морального порядка, – свидетельство произнесения Гомилий экспромптом.

Все особенности экзегетического метода в Гомилиях самым тесным образом связаны с богословием Оригена: в этом выражается его гений как всестороннего синтезатора учения и практики христианства. Даже композиционные неровности Гомилий лишь отражают неустойчивость некоторых из его богословских взглядов, в частности, колеблющейся между трихотомией и дихотомией антропологии, скорректированной впоследствии соборным разумом Церкви: IV Вселенский Собор своим догматом о человечестве Христа окончательно и бесповоротно утвердил двусоставность человеческого естества.

Заговаривая о богословском содержании Гомилий на Бытие, необходимо учитывать различную степень свободы богословской мысли, которую позволял себе Ориген в произведениях, ориентированных на разную аудиторию. Русский исследователь и переводчик наиболее спорного сочинения Оригена, трактата О началах , основного источника осужденных впоследствии воззрений Александрийца, Н. Петров пишет об этом следующее:

«В позднейших сочинениях Оригена неправильные мнения его высказываются тоже не одинаково полно и ясно; так, в Комментариях (например, на Евангелие Иоанна и Матфея) Ориген, по выражению Иеронима, на всех парусах своего ума уходит в открытое море умозрения, Беседы же (то есть Гомилии. – М. А. ) по своему содержанию – гораздо ближе к церковному учению; сочинение Против Цельса также отличается значительною сдержанностью мысли. Между тем самое происхождение всех этих произведений в позднейшие годы литературной деятельности Оригена не дозволяет объяснять указанное различие в их содержании переменой воззрений Оригена – юношеских и не продуманных – на более зрелые и основательные. Это различие объясняется различным назначением разных сочинений Оригена. Одни свои произведения Ориген писал для образованных читателей, другие – для простого народа; одни сочинения он писал для христиан, другие – для язычников. Понятно, что в сочинениях первого порядка Ориген излагал свои мысли свободнее, в сочинениях же второго порядка его сдерживала боязнь – или соблазнить неопытных в вере, или открыть нехристианам больше, чем можно. Отсюда – умеренный характер умозрения в Беседах и в сочинении Против Цельса» [56] Петров Н. Сочинение Оригена «О началах». Историко-критический очерк // О началах, сочинение Оригена, учителя Александрийского. Пер., примеч. и вступит. ст. Н. Петрова. Новосибирск, 1993 (переиздание). С. 9–10. .