Мустафа Акийол - Исламский Иисус. Как Царь Иудейский стал у мусульман пророком

Интереснее то, что ученики, образ которых в Новом Завете не всегда безупречен, в Коране – персонажи однозначно положительные. В трех разных отрывках Корана они изображаются как идеальные верующие, которым должны подражать мусульмане. Первый отрывок находится в главе «Семейство Имрана» и рассказывает нам о том, как ученики уверовали в Иисуса, вопреки своим собратьям-иудеям:

Стоит отметить, что слово, звучащее в этом отрывке – «помощники», или ансар, – стало очень значимым в мусульманской традиции. «Помощниками» называли мусульман в Медине, приютивших беженцев из Мекки, которые, как и сам Пророк, бежали оттуда ради спасения жизни. В наши дни «помощниками» именуют себя также различные мусульманские партии, в том числе радикальные – как, например, «Ансар аль-Ислам» в Ираке или «Ансар аль-Шариа» в Ливии: террористические группировки, к несчастью, исповедующие крайне воинственное представление о том, что значит «помогать» Богу и Его делу.

Второй отрывок об учениках Иисуса находится в одной из последних и самых коротких глав Корана, под названием «Ряды», или «Сафф», – главе, призывающей верующих к мужеству в пылу битвы с язычниками. И здесь Коран называет учеников «помощниками»:

Последняя часть этого стиха может вызвать замешательство. Не вполне понятно, что означает в контексте Иисуса и его учеников: Бог «дал верующим силу над врагами, и стали победители они». История раннего христианства – это скорее история гонений на христиан, как из иудеев, так и из язычников. Поэтому некоторые мусульманские комментаторы предлагают видеть в этом стихе отдаленную перспективу: победа верующих, мол, наступила только с пришествием ислама [439].

Третий отрывок, посвященный ученикам, вводит еще одну любопытную тему, а именно – чудо. Здесь ученики спрашивают Иисуса, когда Бог пошлет им небесную «трапезу» – накрытый стол для пира:

Этот эпизод расположен в пятой главе, озаглавленной «Маида». Быть может, не все мусульмане об этом знают, но само это название связано с этим эпизодом: «маида» – слово, означающее «трапеза» во фразе: «Сумеет ли твой Бог с небес нам трапезу свести?» Некоторые истолкователи Корана переводят «маида» как «стол» или «пир».

Для христиан, однако, рассказ о чуде со столом может звучать странно. К нему нет параллелей в Новом Завете. Как на аллюзию некоторые указывают на чудо, в котором Иисус накормил пять тысяч голодных пятью хлебами и двумя рыбами. Другие, в том числе мусульманский ученый начала XX века Рашид Рида, видели здесь созвучие с рассуждениями о Хлебе Жизни в Четвертом евангелии, там, где Иисус говорит об «истинном хлебе с небес» [441]. Но, кажется, самая значительная аллюзия здесь – Тайная вечеря, на которую Иисус собрал учеников, дал им хлеб и вино и установил таинство евхаристии – причащения хлебом и вином. Эту мысль подтверждает то, что очень похожее слово, «майедд», использовали до и во время рождения ислама эфиопские христиане для обозначения евхаристии, называемой также Трапезой Господней [442].

Итак, можно предположить, что маида в Коране – это другая версия Тайной вечери. Однако версия эта сильно отличается от новозаветной. В Коране нет ни церемонии, связанной с хлебом и вином, ни их освящения как тела и крови Христа. Как замечает западный ученый:

В этой интерпретации личность Иисуса теряет свою первостепенную важность, а то, что Иисус – сын Божий, открыто отрицается. Вместо этого евхаристия понимается как утверждение и воспоминание о завете Бога с апостолами. Так евхаристия добавляется к череде заветов, заключенных Богом прежде – с Сынами Израилевыми и после – с общиной верующих [443].

Иными словами, в Коране перед нами предстает необычная евхаристия, лишенная отличительных христианских черт, однако продолжающая собой древнюю иудейскую тему завета с Богом.

Более того: в отрывке, описывающем эту необычную евхаристию, есть строка, очень схожая со строкой из Ветхого Завета, описывающей иудейскую Пасху. В Коране мы читаем, как Иисус просит: «Владыка наш, Аллах Всевышний! Сведи нам трапезу с небес, и станет праздником она, знамением Твоим предстанет для всех: от первого и до последнего из нас». В Исходе мы читаем, как Сам Господь объявляет: «И да будет вам день сей памятен, и празднуйте в оный праздник Господу во все роды ваши» [444]. Есть здесь и дополнительная параллель с Псалтирью. В Коране мы читаем, что ученики спрашивают Иисуса: «Сумеет ли твой Бог с небес нам трапезу свести?» В Псалтири читаем, что иудеи спрашивают Моисея: «Может ли Бог приготовить нам трапезу в пустыне?» [445]

Судя по всему, необычная евхаристия, которую мы встречаем в Коране, представляет Иисуса и его учеников в специфически иудейском контексте. Можно даже сказать, что перед нами не христианская, а иудео-христианская евхаристия.

Стоит ли удивляться тому, что иудео-христиане, «еретики» мейнстримового христианства, создали собственную евхаристию? И об этом нам тоже известно из ересиологии отцов церкви. «Эти люди отвергают соединение небесного вина и предпочитают земную воду», – писал Ириней, как мы уже отмечали, когда говорили о том, что евиониты воздерживались от вина. Однако они не просто заменяли один напиток другим, как знаем мы от того же Иринея, который добавлял: «[Они] не принимают Бога так, чтобы соединяться с ним» [446]. Иными словами, евиониты понимали евхаристию не как «поедание тела» и «питье крови» Мессии – идея, для иудейского сознания совершенно чуждая и даже отвратительная [447]. Для них Тайная вечеря была скорее «простым воспоминанием об общей с Иисусом трапезе» [448]. Вполне возможно и то, что евхаристия у них была организована на манер иудейской Пасхи, с ветхозаветными темами.