Евгений Крашенинников - В правом нефе

2

В данном разговоре я не буду касаться никаких богословских вопросов, так как не являюсь специалистом в богословии. Я буду говорить только о психологии . О психологических проблемах активного участия в Литургии и понимании богослужения. Эти проблемы часто связаны с рефлексией литургической реформы, когда богослужение было переведено на народные языки как раз с целью большего понимания происходящего Народом Божьим и увеличением активного участия прихожан в священнодействии. В этой области количество мифов и предрассудков, вытекающих из оторванных от реальности представлений о психологии человека, огромно; и это приводит к тому, что несущественное ставится во главу угла, мешая пониманию реальных проблем и их продуктивному решению.

И первая ошибка происходит из очень странного понимания активности, противоречащего принятому в психологии.

Можно понимать активность, как внешнюю, физическую. Но психологическая активностьпредполагает, во-первых, субъектностьдействия (то есть человек сам ставит цели, сам определяет средства их достижения) и, во-вторых, индивидуальность(то есть отличие твоей деятельности от деятельности других).

Если люди долго ходят строем, мощно впечатывая ступни в песок и иногда переходя на бег приставными шагами, то мы, несмотря на то, что шагающие и бегающие интенсивно потеют и потирают усталые мышцы, не можем вести речь об их активной позиции .

Если люди хором поют у костра одинаковые песни и автоматически подхватывают знакомый припев, когда он вдруг оборвался в радиотрансляции, или все вместе договаривают на автомате за произносящим концовку анекдота, то мы не можем вести речь об их активности , сколько бы ни была реально хороша эта песня или сомнительно завершение анекдота.

Если люди мгновенно по команде принимают упор лёжа, то они пассивны , хотя и выполнили приказ в доли секунды.

Это не означает, что совместные одинаковые действия всегда плохи: македонская фаланга прошла до Инда. Но не за счёт активности участников, а как раз за счёт их пассивности и подчинения своему гениальному полководцу. Это не означает, что при исполнении хором песен человек всегда не активен: ему может действительно нравиться эта песня, он может петь её вполне осознанно, он даже может справедливо считать, что именно совместное исполнение придаёт данной песне необходимую по смыслу мощь – но чтобы доказать наличие такой активности конкретного человека требуются её дополнительные проявления и средства их обнаружения.

Активность всегда связана с пониманием: пониманием того, что делаешь. И идея Суворова, что «каждый солдат должен понимать свой манёвр», требовала развития активности конкретного солдата, так как в русско-турецких войнах и на Сен-Готарде мало было железной македонской дисциплины.

При этом понимание не заключается в бубнеже наизусть пункт за пунктом в правильном порядке устава караульной службы. Солдат может вообще не уметь читать, чтобы самостоятельно правильно среагировать на штатную, а тем более внештатную ситуацию. Он должен как раз понимать эту ситуацию целостно, понимать её смысл, суть, понимать исключения.

Если человек выучил наизусть «Евгения Онегина», значит ли это, что он его понял? Не очевидно. А аплодирующие на концерте Высоцкому в Париже французы, не знавшие русского языка – значит ли это, что они ничего не поняли и хлопали из вежливости? Неизвестно; вполне возможно, что они смогли понять самое главное – то, что уже утерялось при сотом прослушивании соотечественниками Высоцкого.

3

А теперь, определив понятия, перейдём к нашему участию в Литургии – активному участию.

Если люди хором повторяют какую-то молитву еженедельно под одну и ту же мелодию – означает ли это, что степень активности их участия в Литургии выше, чем у тех, кто индивидуально молится на своей скамейке в то время, когда священник у алтаря шёпотом читает тайные молитвы? Разумеется, нет. Даже если они начнут хлопать в припеве псалма или браться за руки при чтении «Отче наш». Обратите внимание: я не сказал, что эта степень активности точно ниже. Я просто говорю, что пока у нас нет никаких оснований говорить об активности этих людей. Чтобы доказать, что они активны, нужно обнаружить, что прихожане реально понимают смысл своих литургических действий – причём именно тот, который вкладывается в Литургию Церковью.

Поэтому я предлагаю простой тест.

На каждой Мессе латинского обряда произносятся слова «Исповедую перед Богом всемогущим и перед вами, братья и сёстры…» И потом: «Поэтому прошу блаженную Приснодеву Марию, всех ангелов и святых и вас, братья и сёстры…» Вот скажите, если мы в жизни к кому-то обращаемся и тем более о чём-то его просим, то что мы делаем сначала? Разумеется, поворачиваемся к нему, смотрим на него. А теперь вспомним, что мы делаем во время Мессы, когда просим братьев и сестёр молиться о нас. Подавляющее большинство (не 51%, а практически все – я за церковную жизнь видел только два исключения), произнося текст молитвы, продолжает оставаться в том же положении, что и раньше, и смотрит в спину впереди стоящего либо в сторону алтаря и священника. Но ведь те, кого мы просим, вокруг нас! Значит, если это не абстрактный текст, обращённый ни к кому, а реальная просьба к братьям и сёстрам по вере, то логично обернуться к ним, посмотреть на них. А если мы этого не делаем, то никаких подтверждений, что мы понимаем происходящее на Литургии и произносимое ежевоскресно, увы, нет.

Но так как многие убеждены, что если я знаю словарное значение каждого произносимого слова, то значит и понимаю происходящее, то и мысли не возникает, что Литургия нуждается в понимании, несмотря на «понятность» текста . Разумеется, есть исключения. Разумеется, есть те, кто читает книги отца Томаша Кветеня или кардинала Люстиже, чтобы лучше понять Мессу. Только сама Месса не подталкивает к этому; она создаёт иллюзию понятности.

4

Когда служение Литургии, вопреки Конституции Второго Ватиканского собора («Sacrosanctum Concilium», 36, §1 ), было повсеместно переведено на народные языки, то возник эффект ровно противоположный ожидаемому . Благое намерение, что теперь Литургия станет понятнее, превратилось в подспудное, часто не проговариваемое вслух, но проявляющееся в реальных действиях убеждение, что она уже понятна и, значит, её долгое, кропотливое, трудное понимание Народом Божьим особо и не требуется. Кто у нас регулярно занимается литургическим образованием прихожан после «курса молодого бойца» на катехизации? Знаю одного священника (правда, не латинского обряда); знаю одного мирянина, выпустившего книгу о Пасхальном цикле (его все знают) … А кто ещё: систематически, регулярно, считая это важным делом , так как в Литургии совершается дело нашего искупления? Наверное, есть, но точно не все, не большинство, не часто…