Георгий Михайлов - Нравственный образ истории

Митрополит Филарет стал патриархом через 14 лет, восемь из которых он провёл в польском плену, где рядом с ним претерпел страдания и скончался «боярский царь» Василий. Но пока о своих судьбах не ведали ни Гермоген, ни Филарет Романов, ни Василий Шуйский. Смута только ещё разгоралась.

За Путивлем и Черниговым к движению Шаховского примкнули города: Кромы, Новгород-Северский, Стародуб, Белгород, Оскол, Елец, Ливны. Царских воевод там побивали, сажали в остроги, изгоняли. Рать, направленная Шуйским на подавление мятежа, частью разбежалась, частью перешла на сторону изменников. И тогда настало их время.

К Молчанову в Самбор явился лихой человек Иван Болотников. Он был от рождения холопом князя Телятевского. В детстве он попал в плен к татарам, был продан в рабство на галеры, затем освободился вместе с группой немцев и венецианцев, побывал в странах Западной Европы и с большим опытом жизни возвращался через Польшу в Россию. В Молчанове Болотников охотно признал «Дмитрия» и взялся продвигать «его дело» в Путивле у Шаховского.

Уверяя северцев, что он видел живого спасшегося государя, Болотников набрал отряд в 12000 человек и с ними двинулся в Кромы, в город, безуспешная осада которого силами Годунова ы 1605 г. привела к перелому настроений воинства в пользу «Лжедмитрия». Теперь от имени действительного самозванца (Молчанова) Болотников повёл крестьян против «боярского царя». В городах Московских заволновались посадские, холопы восстали на своих господ, и пошло всеобщее разорение.

Рать Трубецкого, направленная Шуйским против Болотникова, разбежалась. К бунтующим примкнули отряды Пашкова и рязанские дружины дворян во главе с братьями Прокопием и Захаром Ляпуновыми. Восставшая мордва осадила Нижний Новгород. В Астрахани против Шуйского вооружился воевода Хворостинин; он, кроме Русских, поднял ещё и татар-ногаев. Слух о том, что «добрый царь Димитрий» идёт освободить бедных от власти богачей и тем перевернуть всю Россию, летел впереди наступавших казачьх отрядов. Путь на столицу был открыт. К войскам Болотникова присоединились поляки под командой Хмелевского, и уже в октябре 1606 года толпы мятежников приблизились к Москве.

Казалось, «боярскому царству» пришёл конец. Но Шуйскому повезло. Его спасли сами восставшие. Психология низов и дворянства и цели различных слоёв населения, примкнувших к Болотникову, глубоко разнились. Революционный настрой крестьянства был неприемлем для воинов служилого ополчения. Дворяне-рязанцы во главе с Ляпуновыми отделились и перешли на сторону Царя Василия. Это случилось 15 ноября. И сразу же из Москвы в стан мятежников прибыли царские послы с просьбой показать им «Димитрия». Такового не нашлось (Молчанов отсиживался в Самборе и не собирался покидать Польшу). Отсутствие Самозванца в войсках вызвало недоверие самих восставших к своему вождю. Бунтарский подъём начал спадать. Города Тверь, Ржев и ещё ряд населённых пунктов, поддержавших было Болотникова, отошли от него. С отчаянья крестьянский вождь решил пойти на приступ 26 ноября. Но Пашков с 400 стрельцами изменил ему во время боя. Этим воспользовался молодой царский племянник Михаил Васильевич Скопин-Шуйский. Он разбил наступавших, и после 2 декабря большая часть казаков перешла на его сторону.

Три дня Болотников ещё оборонялся под Коломенским, потом отступил на Серпухов и заперся в Калуге. Калужане обещали кормить его войско в течение года.

Шуйский осаждал Калугу безуспешно. Болотников просил Шаховского прислать к нему «Димитрия», но Молчанов и не думал покидать уютный замок Мнишеков. Восставшие лишились главного - «живого знамени» - и пали духом.

Между тем в Астрахани, ещё при Дмитрии I, объявился некий «царевич Пётр», якобы сын покойного Феодора Иоанновича. По легенде казаков, сего «Петра» при рождении подменили девочкой Феодосией, которая умерла по вине Годунова, а «спасённый» таким образом «царевич» пополнил ряды самозванцев «смутного времени». Привезли его в Путивль казаки терские, гулявшие до того по Нижней Волге. Шаховской, за неимением «Димитрия», согласился на «Петра» и принял «казацкого царевича» на довольствие. Тут подошли запорожцы с новыми толпами беглых крестьян, и это ополчение князь Григорий направил на Тулу.

Разбив отряды Шуйского под Тулой и заняв её, Шаховской послал подкрепление Болотникову. Осаждавшие Калугу московские воеводы бежали, кроме одного М.В.Скопина-Шуйского. Доблестный Скопин, обороняясь, отступил в боевом порядке. Окрылённый успехом, Болотников двинулся к Туле и там соединился с Шаховским.

Государство Русское разделилось на два военных лагеря. Могло разделиться и само в себе. Но силы борющихся сторон оказались неравными. Всё незначительное и обиженное собралось вокруг самозванца «Петра», выдвинутого казачеством; всё лучшее по роду и богатству сохранило верность правящему Царю.

Войска Шуйского собирались в Серпухове. На востоке ему покорились Арзамас, Алатырь, Нижний Новгород (там вообще смуты не было). Скопин по пути на Шую разбил встречные шайки Болотникова и погнал их в сторону Тулы. После этого, 30 июля 1607 года, царская 100-тысячная рать обложила город оружейников со всех сторон.

У Болотникова оставалось 20000 войска. Он не хотел больше иметь дело с третьим самозванцем, предпочитая второго. Шаховской, как «интриган», и казак Илейка, назвавшийся «Петром», оказались под стражей, но от этого ничего не изменилось. Молчанов не появился в Туле и не ударил пальцем о палец, чтобы помочь осаждённым хоть чем-нибудь. К счастью для Болотникова, царский лагерь покинул главный воевода князь Урусов. Этот крещёный татарин неожиданно собрался в Крым и ушёл туда со своими мурзами. Но военное счастье осаждавших оказалось всё-таки большим. Недостаток татарской конницы им восполнил один хитродеец из Мурома. За награду, обещанную Шуйским, муромец построил большой плот (короб), которым перегородил речку Упу, и начал заполнять этот сруб камнями. Когда плот затонул и образовалась запруда, вода из Упы хлынула на улицы Тулы. Мятежники сдались под обещание Царя всех помиловать.

Только Шуйский не сдержал своего слова. Болотников и атаман Нагиб были отправлены в Каргополь, где их казнили. Шаховского сослали в монастырь на Кубенское озеро, многих пленных перетопили в реке, а «царевича Петра» отвезли в Москву и там повесили. Над крестьянством повсеместно учинили расправы и ужесточили крепостнический гнёт. Брожение на время затихло. Однако смуту таким способом одолеть не удалось, и следующий Самозванец не заставил себя ждать.

На юге России, всё в той же мятежной Северской Украйне, объявился новый Лжедмитрий, вошедший в историю под именем «Тушинского вора». «По сведениям иезуитов, - пишет А.А.Гордеев, - он был крещёный еврей, и при первом Лжедмитрии состоял в качестве составителя писем». После переворота он бежал, скрывался в Киеве, а в августе 1607 года обнаружился в тюрьме небольшого Северского городка Пропойска. Кудрявые пейсы беглеца показались кому-то подозрительными, но арестованный начал уверять, что он родственник убиенного «Лжедмитрия», князь Андрей Андреевич Нагой, и стал рассказывать о событиях, происходивших в Москве, со многими подробностями. Ему поверили, привезли под стражей в Стародуб, где он, проявив талант артиста и решительность, сумел убедить «рыцарское коло» (шляхетский круг) в том, что он и есть избежавший смерти «Царь Дмитрий I».