Техника и вооружение 2014 06

На первой ступени ГР-1 устанавливался двигатель НК-9 (8Д717) с тягой 147 т в наземных условиях и 157 т в пустоте при удельном импульсе 323 кг.с/кг. Вторая ступень комплектовалась двигателем НК-19 (8Д718) с тягой около 46 т при удельном импульсе 345 кг.с/кг. К сожалению, несмотря на то, что работы по двигателю НК-9 велись еще 1959 г., завершить их в заданные сроки не удалось. Двигатель новой схемы оказался слишком крепким орешком.

Помимо срыва сроков разработки, выбор для нового изделия двигателя НК-9 определил и ощутимые потери энергетики ракеты. Первоначально предназначенный для 80-тонной Р-9А он был явно слабоват для ГР-1 со стартовым весом 115 т.

Кроме ОКБ-276, двигателем замкнутой схемы занималось и ОКБ-1, которому поручили создание двигательной установки для орбитальной ступени. Двигатель 8Д717 (1С.514) с тягой 6,18 т прошел большой объем отработки, включавшей более 5000 огневых стендовых испытаний. Переход к летным испытаниям не состоялся из-за отсутствия готовых двигателей маршевых ступеней. В дальнейшем наработки по 8Д716 использовали в двигателе блока ДМ на космических носителях.

Очень сложной оказалась и задача обеспечения требуемой точности при дальности, увеличенной втрое по сравнению с обычной МБР. При использовании автономной инерциальной системы управления того времени не обеспечивалось попадание даже в крупную площадную цель. На ранней стадии работ предлагалась комбинированная система управления с радиокоррекцией. В отличие от Р-9А, коррекция должна была осуществляться не в конце разгонного участка, а после отделения орбитальной ступени, что позволяло учесть также и ошибки отработки «главной команды», динамические возмущения в процессе отделения. Это обеспечивало точность лучшую, чем у обычной МБР, особенно при пусках глобальной ракеты по короткому маршруту – через северные, а не южные приполярные районы. Кроме того, наземные пункты радиоуправления можно было размещать не только вблизи стартовой позиции, но и по всей трассе полета на удалении до 700 км.

Однако даже такие широкие возможности по размещению пунктов радиоуправления не прельстили военных. В ходе испытаний на Новой Земле осенью 1961 г. в полной мере проявили себя эффекты пропадания радиосвязи при ядерных взрывах. Поэтому при согласовании правительственного постановления заказчик настоял на применении автономной системы управления. В результате для обеспечения требуемой точности впервые на боевой баллистической ракете применили инерциальную систему управления с астрокоррекций. Соответствующие проработки использовались в дальнейшем при создании морской ракеты Д-9 (4К-75) главного конструктора В.П. Макеева.

С учетом полученных от системы астрокоррекции данных о фактических орбитальных параметрах система управления уточняла момент включения двигателя орбитальной ступени. Для уменьшения влияния возмущений при входе в атмосферу служило устройство, названное «Регулятор движения головной части». Оно увеличивало сопротивление головной части и сбрасывалось в необходимый момент для регулирования дальности оставшегося полета.

ГР-1 выполнили по схеме с ферменными соединениями ступеней. Ракета отличалась очень большим удлинением (ее длина составляла около 36 м при диаметре 2,68 м) и даже внешне производила впечатление не слишком жесткой конструкции. Видимо, поэтому для нее приняли схему эксплуатации в транспортнопусковом контейнере.

На площадке 51 НИИП-5 (Байконур) началось оборудование стартовой позиции ГР-1. Тем не менее, по постановлению от 19 июня 1964 г. №524-315 разработку ракеты прекратили – в основном из-за успешного хода работ в ОКБ-586 по новой тяжелой МБР Р-36 (8К67). Модификация этой ракеты с орбитальной головной частью – Р-Зборб (8К69) – успешно решала задачи, стоящие перед ГР-1, а разнотипность оружия ракетных войск не сулила ничего хорошего.

Королев пытался добиться продолжения работ по теме ГР-1, указывая, что при наличии такой системы у СССР американцам придется удвоить затраты на создание системы ПРО. Но угрозу с юга для США должны были создать советские морские стратегические ядерные силы. Формирование группировки подводных ракетоносцев пр.667А и ракетного комплекса Д-5 было уже задано соответствующими постановлениями партии и правительства, а намеченный масштаб ее развертывания был вполне сопоставим с американской системой «Поларис». Полетное время морских ракет составляло порядка 15 мин, а при пуске по настильным траекториям – еще меньше. Напротив, пуск глобальных ракет ГР-1 мог быть зафиксирован американскими спутниковыми системами и радиолокаторами на территории Турции, Ирана и Пакистана за час до подлета к цели. Не помогли Королеву и предложения по созданию противоспутниковой модификации ГР-1 – изделия 8К513.

Две изготовленные «межконтинентальные ракеты «Москва – Ленинград» (так в шутку именовали ГР-1 ее создатели) начиная с 9 мая 1961 г. демонстрировались на парадах на Красной площади вместе с янгелевской Р-26 (см. «ТиВ» №6/2013 г.).

Ракету везли на тележке без контейнера, на довольно приличной скорости. При этом в глаза бросалась заметная раскачка изделия. Поэтому перед вывозом ГР-1 на парад Королев велел своим прочнистам провести дополнительные расчеты.

На этом можно завершить рассказ о глобальном замысле С.П. Королева.

Ракета ГР-1 на транспортной тележке.

Старт ракеты УР-200

Генеральный конструктор В.Н. Челомей и его ОКБ-52 (в дальнейшем – ЦКБМ, ныне – ВПК «НПО машиностроения») занимали уникальное положение в отечественном «большом» ракетостроении. В отличие от М.К. Янгеля, В.П. Макеева, Д.И. Козлова и М.Ф Решетнева, Челомей не вышел из гнезда ОКБ-1 – НИИ-88, а ОКБ-52 относилось не к Госкомитету по оборонной технике, руководившему большинством ракетостроительных организаций, а к Госкомитету по авиационной технике (ГКАТ).

Последнее вполне объяснимо. В начале своей конструкторской деятельности Челомей занимался исключительно крылатыми ракетами. С середины 1940-х гг. он трудился над воспроизведением и совершенствованием немецкого самолета-снаряда «Фау-1». К началу следующего десятилетия дозвуковой летательный аппарат с прямым крылом и пульсирующим воздушно-реактивным двигателем, отличающийся низкой точностью, стал явным анахронизмом. В начале 1953 г. Челомея перевели на преподавательскую работу в МВТУ им Н.Э. Баумана, а расположенное на Ходынке его ОКБ-51 (бывшее «хозяйство» Н.Н. Поликарпова) передали А.И. Микояну. С 1955 г. Челомей возобновил свою деятельность в качестве главного конструктора ОКБ-52, расположившегося в подмосковном Реутове, и в дальнейшем разработал ряд удачных сверхзвуковых крылатых ракет, составивших основу вооружения отечественного флота.