История Авиации 2000 06

Фрагмент левого борта F-8E, пилоны с ракетами AIM-9 условно не показаны (слева). Левый борт F-8E в конфигурации при заходе на посадку нг авианосец. Крыло поднято е посадочное положение, предкрылки опущены. Тормозной щиток, шасси и хвостовой гак – выпущены (внизу).

F-8E, вид спереди (слева).

Правый борт F-8E в полетной конфигурации. Самолет несет на фюзеляжных пилонах восемь 127-мм НУРСов «Зуни» (внизу).

Правый борт первого прототипа «Крусейдера» A.F81J-1 (сер. №138899) в полетной конфигурации.

Левый борт серийного «Крусейдера» F8U-1, позже получившего обозначение F-8A, в полетной конфигурации.

Левый борт серийного «Крукейдера» F8U-1E в стояночной конфигурации. Позже эта модификация получила обозначение F-8B . Фонарь пилотской кабины и отсек 70-мм НУРСов «Майти Маус» открыт, крыло поднято в посадочное положение, предкрылки опущены.

Фрагмент правого борта F8U-2 в полетной конфигурации (слева). Позже эта модификация получила обозначение F-8C.

Левый борт F8U-2 в стояночной конфигурации. Фонарь пилотской кабины и отсек 70-мм НУРСов «Майти Маус» открыт, крыло поднято в посадочное положение, предкрылки опущены. Штанга для дозаправки в выдвинутом положении.

Левый борт F8U-2N в конфигурации при заходе на посадку на авианосец. Крыло поднято в посадочное положение, предкрылки опущены. Тормозной щиток, шасси и хвостовой гак – выпущены. Позже эта модификация получила обозначение F-8D.

НЕПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ

Виктор Марковский

Торговля оружием всегда была специфичным видом коммерции, в котором собственно экономические соображения играли третьестепенную роль. Главной движущей силой оружейного бизнеса послевоенных десятилетий оставалось противостояние непримиримых идеологий, использовавших военно-техническое сотрудничество как возможность привлечения на свою сторону стран, нуждавшихся в обновлении своих арсеналов. Для многих правительств стран «третьего мира» оружие служило основным средством самоутверждения, аргументом в разборках с соседями (а то и собственным народом) и зачастую именно его поставки определяли выбор ими пути социализма или западных ценностей. Оружейный бизнес являл собой множество сюжетов для авантюрных романов – в нем находилось место шантажу, дезинформации и подкупу, дело доходило до устранения несговорчивых клиентов и дворцовых переворотов.

Для руководства Советского Союза данный вид торговли был средством привязать к себе симпатизирующие коммунистическим идеям режимы, «революционность» многих из которых напрямую зависела от размеров кредитов и объемов военных поставок. Об их размерах можно судить уже хотя бы по тому факту, что более 40% всех средств, выделявшихся «дружественным» государствам, расходовались именно на специмущество – оружие, боевую технику, боеприпасы и обмундирование.

«Конкурирующие организации» – США и страны Запада – в этом соревновании выглядели не лучше, оставляя «на потом», решение возникавших финансовых проблем, большая часть из которых перекладывалась на плечи своих же налогоплательщиков. В неоколониалистской гонке за влияние в мире, покупателям предоставлялись всевозможные льготы и отсрочки, поскольку главенствовавшим был внешнеполитический фактор. И все, как обычно, отстаивали демократию…

Ко всему прочему среди клиентов попадались прожженные воры и настоящие монстры, перед деяниями которых бледнели даже голливудские триллеры Хичкока. Наиболее одиозными из клиентов можно считать филиппинского президента Маркоса, исправно присваивавшего до половины американской помощи, и старого клиента стран ЕЭС – диктатора Центрально-Африканской Республики Бокассу, пробавлявшегося каннибализмом.

Можно не сомневаться, что никогда не будут возмещены и долги СССР никарагуанских, ангольских и прочих революционеров, к концу 1991 г. составившие около 146 млрд. долларов. Более того: отсутствие четких экономических обоснований и договоренностей привело к тому, что в балансе со вчерашними партнерами накопились задолженности со стороны самой России, покрывать которые сегодня приходится поставками все того же оружия. Последствия сорокалетнего «перетягивания каната» продолжают тяжелым грузом висеть на «оборонке», в не малой степени мешая возвращению экономики к нормальной жизни.

Одним из последних «идейных» контрактов такого рода стали поставки военной техники КНДР, осуществленные в конце 80-х гг. По окончании конфликта 1950-1953 гг. Северная Корея формально продолжала оставаться в состоянии войны с южным соседом, так как с тех пор было заключено лишь временное соглашение о прекращеии огня, и всерьез была озабочена пополнением и модернизацией своих арсеналов. Опыт боевых действий заставил должным образом оценить авиацию как один из решающих факторов в современной войне. На обновление матчасти и было обращено внимание руководства КНДР.

К этому времени на вооружении ВВС Северной Кореи имелось около 220 истребителей МиГ-21 и МиГ-19 китайской постройки, 150 МиГ-17, 30 Су-7БМК и до полусотни Ил- 28. Китай, бывший постоянным партнером и поставщиком авиатехники, не мог предложить современных машин, и за помощью обратились к СССР. Получение полка МиГ-23МП не удовлетворило запросы корейских военных, и они затребовали истребители МиГ-29, только начавшие поступать в страны Варшавского договора, боевые вертолеты Ми-24 и штурмовики Су-25. Последним придавалось особое значение с учетом уроков применения штурмовой авиации в войне 50-х гг. Возрождая штурмовую авиацию, корейским военным предстояло получить бронированную машину нового поколения. По некоторым сведениям, помимо фронтовых самолетов, представители КНДР проявили интерес и к дальним бомбардировщикам-ракетоносцам Ту-22М.