Пинакотека 2001 01-02

Эти изменения показаны в «Духе законов» (1748), вышедшем спустя четверть века после «Персидских писем». Именно женщины, утверждает философ, стали проводниками петровских преобразований, превратили намеченные законодателем перемены в естественный путь развития общества. Те качества, которые мужчины считают традиционными женскими недостатками – кокетство, желание нравиться, менять наряды, следовать моде, – помогли перестроить страну па европейский лад, цивилизовать мужчин, облагородить нравы и обычаи. Галантное поведение – истинный залог и верный признак свободы общества, стимул его развития; желание нравиться пробуждает в людях активность и дух соперничества 13*. Оставаясь соблазнительницей, женщина превращается в просветительницу.

Идеи Монтескье существенно повлияли на формирование образа русской женщины, причем использовались они как сторонниками, так и противниками европеизации и модернизации России. Соответственно, Россия эпохи Просвещения предстает либо как царство прекрасных и мудрых дам, либо как страна, страдающая под игом развращенных и жестоких женщин, которые под влиянием модных (парижских) нарядов и идей разрушили патриархальную русскую культуру. Разумеется, то обстоятельство, что на протяжении почти всего XVIII столетия на троне сменялись императрицы, а императоры и наследники престола умирали страшной смертью, привело к тому, что образ государства стал отождествляться с образом государыни.

Французские писатели прославляют величие и красоту русских императриц с первых дней царствования Екатерины I, как делает это Фонтенель в «Похвальном слове царю Петру I» (1725). Во второй половине 1750-х годов, в момент сближения России и Франции, французские дипломаты наперебой описывают двор Елизаветы Петровны как прибежище муз и граций, а придворные празднества предстают как волшебная феерия (рассказ о них почти текстуально воспроизводит сказку г-жи д'Онуа «Остров блаженства») 14*. Все эти похвалы затем адресуют уже Екатерине II. Французские поэты рисуют ее, окруженную сонмом амуров 15*, и сравнивают с античными богинями, корреспонденты прославляют ее красоту, величие, милосердие и справедливость. При этом постоянно (и подспудно) возникает тема вероятного успеха европейца, который может вознестись на самый верх, приблизившись к государыне далекой державы.

Величие императрицы и страны заключено в ее мощи. Именно сочетание силы, мудрости и красоты делает образ государыни столь притягательным, а потому авторы писем, посланий и од старательно это сочетание подчеркивают. Для прославления русских императриц устойчиво используются три мифологических образа: Минервы, Семирамиды и Фалестры, царицы амазонок.

Образ торжествующей Минервы замечательно подходит для возвеличивания мудрой внутренней политики (религиозной терпимости, принятия справедливых законов, искоренения общественных пороков) и побед над внешним врагом 16*. Он используется при организации государственных торжеств, будь то въезд Елизаветы Петровны в Петербург в 1742 году или празднество «Торжествующая Минерва», устроенное в честь Екатерины II в Москве в 1763 году, программу которого сочинил Ф.Волков, а тексты хоров написал А.Сумароков. «Чего желать России боле? / Минерва на ее престоле», – провозглашает поэт, как только Екатерина II приходит к власти («Ода государыне императрице Екатерине Второй на день ея тезоименитства 1762 г. ноября 24 дня») 17*. Этот образ постоянно возникает в письмах и стихах Вольтера; аббат Жозеф-Антуан-Жоашен Серутти в басне «Орел и филин» (1783), прославляя европейских монархов, не забывает и о царице: «Минерва века своего, она несет любовь и свет»; «Единожды ее рука судьбу всей Греции изменит» 18*.

Русская Минерва в поэзии Сумарокова внушает страх. «Чрез тебя мой меч остер в поле как сверкает, / И по воле им твоей Марс как управляет»; «Марс с Минервой меня красят и без всякой лени», – обращается Россия к Анне Иоанновне («Е.И.В. всемилостивейшей государыне императрице Анне Иоанновне, самодержице всероссийской, поздравительные оды в первый день нового года 1740») 19*.

(«Ода государыне императрице Екатерине Второй на взятие Хотина и покорение Молдавии»)- 20*.

3. Женщина-воительница Иллюстрация из книги Л.Рустена де Сен-Жорри «Женщины-воительницы, историческое описание недавно открытого острова». 1735

4. Остров амазонок Иллюстрация из одноименной книги А.Р. Ле Сажа и д'Орневаля. 17210

Образ Минервы (Афины) пришелся как нельзя более кстати во время русско-турецких войн. В «Пиндарической оде на нынешнюю войну в Греции» (1768) Вольтера богиня мудрости объявляет крестовый поход: она ведет Екатерину против турок, а автора на бой со «змеями» – противниками философов 21*. Под пером фернейского патриарха императрица превращается в Палладу, Северную Минерву (ода «На войну русских с турками, в 1768 г.», стансы «Императрице Российской Екатерине II на взятие Хотина русскими в 1769 г.» 22*).

Одной из целей восточной политики России провозглашалось возрождение Греции, античной культуры и даже, как писал Вольтер Екатерине II, древней религии: «Верните бедным грекам их Юпитера, Марса, Венеру; они прославились лишь при этих богах. Не знаю, по воле какого рока сделались они глупцами, как только стали христианами» (Ферней, 13 июля 1770 года) 23*. При этом Вольтер, исповедующий культ великих людей, видит свою задачу именно в том, чтобы обожествить императрицу, возвести ей храм в письмах, стихах и книгах: «Мы все трое, Дидро, д'Аламбер и я, возводим Вам алтари. Вы превращаете меня в язычника. Я пребываю, боготворя Вас, […] жрецом Вашего храма» (Ферней, 22 декабря 1766 года). Но Екатерина II, не желая принимать «философское помазание», многократно отказывается от роли богини: «Я не поменяю свое имя на имя завистливой и ревнивой Юноны. Я не настолько самодовольна, чтобы присвоить себе имя Минервы, и не желаю имени Венеры – слишком много на счету у этой дамы. Да я и не Церера, совсем плохой урожай выдался в этом году на Руси» (СПб, 28 ноября / 9 декабря 1765 года).

Тем не менее художники и скульпторы беспрестанно использовали эти образы. Д.Ровинский в «Словаре русских гравированных портретов» (1872) упоминает мраморную статую Екатерины в виде Минервы работы М.Козловского (гравюра 1793 года); в поместье Завадовских на Украине хранилась статуя императрицы в античной тоге, со шлемом Паллады и со свитком в руках 24*. Императрица изображена в виде Минервы на заглавном листе к придворному календарю на 1775 год; в аллегорической картине, представляющей восшествие на престол Александра I, Минерва с лицом Екатерины II ведет юного императора за руку. Памятная медаль, отчеканенная для увековечивания путешествия в Тавриду в 1787 году, представляет Екатерину II в доспехах, увенчанную лавром 25*. На гравюрах ее медальон поддерживают Слава и Минерва; императрица восседает па облаках, а Юпитер поражает громами супостатов. Так же, как в хвалебной поэзии и письмах, соединяются образы богинь любви и мудрости: два купидона поддерживают медальон с портретом Екатерины II, история записывает ее дела, императрица нарисована в шлеме и латах, а медальон опять-таки подпирают два амура. Античную символику дополняют образы богинь плодородия (императрица стоит в шлеме, с рогом изобилия в руках) и здоровья.