Пинакотека 2001 01-02

Традиционно считается, что царство амазонок находилось в Причерноморье. В комедии Луи Ле Менгра дю Бусико, озаглавленной «Восставшие амазонки, современный роман» (1730) 41*действие происходит «на острове Эа, в Колхиде, стране древних амазонок, ныне называемой Мингрелией, малоазиатской провинции, входящей в Грузию и Черкесию». Автор населяет остров новыми амазонками, которые хотят освободиться от власти турок и для победы используют извечные мужские слабости: любовь, страсть к вину и наживе. Пока еще эта война рисуется в комических красках.

В романе Луи Рюстена де Сен-Жорри «Женщины-воительницы. Историческое описание новооткрытого острова» (1735) 42*война с мусульманами становится едва ли не главным занятием туземцев. Еще в XII веке на остров Мангалур, расположенный где-то неподалеку от Бермудов, высадились французы, уничтожили и изгнали местных мужчин и освободили томившихся в серале женщин. Те искренне полюбили галантных завоевателей, оценили достоинства европейского брака и стали вместе с мужьями защищать остров от нападений варваров-магометан (автор элегантно переиначивает традиционную легенду). В знак признательности женщины, как это полагается на островах амазонок, получили право носить оружие, посещать школы и править республикой попеременно с мужчинами. Но француз-рассказчик, случайно попавший на Мангалур в 1721 году, не может долго оставаться в идеальном государстве. Подобно героям многих утопических романов, он обучает островитян ружейному бою, изготовляет пушки и помогает им в очередной раз разгромить неверных, однако ревность Герцогини, повелительницы острова, вынуждает его вернуться в Европу.

В исторических и художественных сочинениях со ссылкой на античных авторов утверждалось, что амазонки произошли от скифов, от которых они унаследовали свою жестокость и суровость. «Рассказывают, что одна скифская царица ничего так не любила, как новорожденных детей и ела их каждый день», – пишет Клод-Мари Гийон в «Истории амазонок» (1740) 43*. Эти черты еще более усилились, когда амазонки учредили «гинекократию» и завоевали независимость. И в нынешнее время, утверждает Гийон» путешественники свидетельствуют, что в Причерноморье существуют женские военные сообщества, напоминающие древние.

Скифы же, в свою очередь, воспринимались как одни из предков славян, как о том писала Екатерина II в «Записках касательно российской истории» (1787-1794). Императрица прославляет добродетели и мужество скифов и особо отмечает воинственность женщин, их умение ездить верхом и стрелять из лука: «Жены езжали с мужами на войну; девы не вступали в супружества, пока не были в поле» 44*.

Сравнение древних амазонок с нынешними русскими женщинами последовательно проводится в «Секретных записках о России» Шарля-Филибера Массона (1800): «Существование амазонок не кажется мне более басней с тех пор, как я повидал русских женщин. Еще несколько самодержавных императриц, и мы увидели бы, как племя воинственных женщин возродилось в тех же краях, в том же климате, где они существовали в древности» 45*.

К концу XVIII века происходит, как нам кажется, частичное объединение двух мифов: об угрозе нашествия варваров и о царице амазонок. С самого начала царствования Екатерины II возникает образ воительницы, причем он используется как ее сторонниками, так и противниками. Французский дипломат Рюльер, враждебно относившийся к России, рассказывает в «Истории русской революции 1762 года», что императрица в военной форме гарцевала перед войсками, ободряя своих сторонников, и выглядела при этом особенно прекрасной и соблазнительной. Екатерина II надевала мундир, в частности, присутствуя на военных учениях летом 1765 года.

С 1763 года Вольтер в письмах постоянно сравнивает Екатерину II с Фалестрой, а себя с Александром Македонским: «Не будь я так стар, я попросил бы у Вашего Величества дозволения присутствовать вместе с Вами на первой рыцарской карусели, которую увидели в ваших краях. Фалестра никогда не давала каруселей, она отправилась ублажать Александра, но Александр сам бы явился к вам с любовью» (24 июля 1765). Поскольку царица амазонок прибыла к Александру для того, чтобы забеременеть от пего, то сравнение получается не только галантным, но и логичным: философские творения Вольтера должны оплодотворить далекую страну и цивилизовать ее 46*. Ту же тему Вольтер развивает в пародийной пиндарической оде, посвященной петербургской рыцарской карусели (празднество было намечено на лето 1765, но состоялось летом 1766): «Слава нынче обитает / В империи Амазонки…» 47*. В «Опыте о нравах» фернейский патриарх уверяет, что петербургский турнир был самым великолепным и необычным, и особо подчеркивает то обстоятельство, что женщины состязались наравне с мужчинами и получили призы 48*.

6. Неизвестный скульптор Екатерина II в доспехах Минервы. Памятная медаль (аверс и реверс). 1787

Напомним, что в состязании участвовали 4 кадрили: славянская, римская, индийская и османская, которыми руководили соответственно граф Иван Салтыков, граф Григорий Орлов, князь Петр Репнин и граф Алексей Орлов. Главным судьей был назначен фельдмаршал Миних. Из дам призы получили графиня Н.П.Чернышева, графиня А.В.Панина и графиня Е.А.Бутурлина. Символичны названия кадрилей: это те народы, с которыми Россия отождествляет себя (славяне, римляне), и те страны, куда она хотела бы расширить свою зону влияния: торгового (Индия) или военного (Турция). По сути, празднество превращается в план будущих внешнеполитических действий.

Накануне второй русско-турецкой войны, когда Екатерина II реально приступает к осуществлению своего «греческого проекта», амазонки материализуются. Они появляются там, где и должно, в Крыму, когда императрица приезжает туда в 1787 году, и князь Потемкин среди прочих увеселений тешит двор зрелищем амазонской роты, созданной по его приказу 49*. Принцу де Линю они весьма понравились: «Что касается женских лиц, то я видел только лишь лица батальона албанок, из небольшой македонской колонии в Балаклаве. Две сотни хорошеньких женщин и девушек с ружьями, штыками и копьями, с грудью, как у амазонок, исключительно из кокетства, с длинными изящно заплетенными волосами, явились приветствовать нас…» 50*. В том же 1787 году английский карикатурист изображает Екатерину II в виде «христианской амазонки», сражающейся с султаном 51*.

В письмах Вольтера тема амазонок приобретает еще один аспект: воюя против турок, Екатерина II ведет одновременно борьбу за освобождение женщин, томящихся в гаремах.