Георгий Бабат - Магнетрон

— Если бы я имел возможность ознакомиться с содержанием синей тетради! — невольно вырвалось у Веснина.

Оказалось, что Ольга Филаретовна не имела теперь доступа к бумагам Мочалова.

— И это несмотря на то, что вы были столько лет секретарем Александра Васильевича и вели всю его деловую переписку! — не вытерпел Веснин.

— Константин Иванович Студенецкий постоянно напоминает о своей личной ответственности за сохранность бумаг, — ответила она, чуть сощурив свои прекрасные глаза. — Впрочем, для вас есть еще одна возможность, — уже другим тоном сказала Ольга Филаретовна. — Кроме председателя, существует технический секретарь комиссии, Гена Угаров. Вы его знаете? Вы ведь бывали на ионосферной станции, следовательно вы знакомы с Геннадием Ивановичем Угаровым. Очень приятный, обязательный молодой человек. Я убеждена, что он охотно поможет вам.

Веснин встретился с Угаровым. Выяснилось, что Гена знает тетрадь, о которой идет речь. Однажды, по просьбе своего шефа Горбачева, Угаров принес отчет об одной из работ ионосферной станции на отзыв к Мочалову.

«Геннадий Иванович, — сказал тогда Мочалов, протянув ему эту тетрадь, — если бы вас не затруднило списать последние восемь страниц, то это могло бы послужить самым обоснованным и пространным ответом на все сомнения Евгения Кузьмича».

Увидев исписанные отчетливым квадратным почерком страницы, изящно нарисованные пером схемы, Угаров попросил разрешения не списать, а сфотографировать этот материал.

«Пожалуйста, если вам это удобнее», — улыбнулся углом рта Мочалов.

— Я оставил себе на память фотокопии этих восьми страниц, — сказал Гена. — Я готов в любое время вам эти фотографии показать, но они относятся к излучателям, а не к генераторам.

Самой же синей тетради, по словам Угарова, ни в описи, ни в наличии не было.

— Я лично, — продолжал Гена, — своими руками перелистал все бумаги, которые были в распоряжении комиссии. Но этой тетради я не видел.

Однажды Веснину для новой вакуумной установки потребовалось посеребрить партию трубок и баллонов. Он вспомнил о цехе ширпотреба, где производились посеребренные стеклянные игрушки. Веснин обрадовался этой мысли еще и потому, что давно не видел Муравейского.

«С Муравейским, — думал Веснин, — можно было бы кстати посоветоваться и относительно заявки на материалы для бригады на весь будущий год… В области составления смет и заявок Михаил Григорьевич — непревзойденный гений», — решил Веснин и пошел в тот единственный цех завода, где ему еще ни разу не довелось побывать.

В мастерской игрушек, позади которой находилось помещение начальника цеха, Веснин увидел Петра Ивановича Лошакова. Старик сидел за длинным столом вместе с фабзайцами. Перед ним стояли лотки с бронзированными шишками, разноцветными грибами, крохотными игрушечными ведерками.

— Были когда-то и мы рысаками, — мрачно ответил он на приветствие Веснина.

Веснин уже слыхал о последнем неудачном повороте в изобретательской деятельности Лошакова. Ободренный успехом своих трубок-самодуек, Петр Иванович внес еще несколько предложений об утилизации бракованных деталей радиоламп для производства ширпотреба. Заводской БРИЗ отклонил все эти предложения.

Тогда «Самодуйный мухомор», как его прозвали в БРИЗе, решил обратиться к техническому директору лично, потому что считал его своим покровителем.

Студенецкий был зол на начальника заводского Бюро рационализации и изобретательства. На одном из технических совещаний тот упрекал Константина Ивановича в невнимании к предложениям рабочих.

«Ценные изобретения месяцами ждут своего осуществления, — говорил начальник БРИЗа, — а о некоторых можно сказать, что они ждут своего применения годами».

Петра Ивановича, который пришел жаловаться на БРИЗ, Константин Иванович принял очень радушно и с участием выслушал его.

Лошаков, по своему обыкновению, утверждал, что его предложения бракуют только потому, что он сам малограмотный и не умеет сделать чертеж.

Студенецкий видел, что рационализаторские домыслы Лошакова на этот раз действительно довольно бестолковы. Детали радиоламп, которые предлагал использовать Лошаков, изготовлялись из дорогих металлов, и нецелесо-

590

образно было тратить их на ширпотреб; правильно было, как это делалось до того, отправлять брак на металлургическую переработку.

Однако Константин Иванович не оставил жалобу Лошакова без последствий. Технический директор нашел, что БРИЗ подошел к предложению старого кадрового рабочего формально и бездушно. Заключение, подписанное начальником БРИЗа, является по сушеству бюрократической отпиской и оскорбительно по форме. «Задача БРИЗа, — писал в своей резолюции Студенецкий, — состоит не в механической регистрации удачных и неудачных предложений, а в выявлении наиболее талантливых людей из среды работников завода, с тем чтобы и в дальнейшем побуждать их к активному творческому отношению к делу. Случай с Лошаковым лишний раз доказывает порочность метода работы с рабочими-изобретателями, который практикуется БРИЗом, и свидетельствует о том, что организация эта существует на заводе совершенно оторванно от масс, игнорирует интересы производства и не понимает сути своей работы».

Студенецкий умел быстро претворять слово в дело. Результатом так называемого «дела Лошакова» был перевод начальника БРИЗа на низшую должность.

Лошаков ждал не этого. Он был убежден, что технический директор теперь непременно осуществит все его идеи, поможет ему овладеть техникой составления чертежа. Но попасть снова на прием к Студенецкому ему уже никак не удавалось. Лошаков решил, что в рабочее время технический директор слишком занят, и стал ловить Константина Ивановича, когда тот выходил из заводоуправления, торопился уезжать.

Упорство Лошакова привело к тому, что он был назначен заведующим мастерской ширпотреба.

«Это даст вам возможность легче и быстрее проводить в жизнь ваши новые изобретения и усовершенствования», — напутствовал Петра Ивановича технический директор.

Когда мастерскую ширпотреба реорганизовали в цех и начальником цеха был назначен Муравейский, Лошаков был переведен на должность мастера.

Веснин обрадовался встрече с Лошаковым и протянул ему для осмотра баллон и трубку из той партии, какую надо было серебрить.

— Обратитесь по начальству, — перебил Веснина старик, и его нос из багрового стал сизым, отвисшие щеки затряслись. — По начальству, по начальству, а мы здесь люди маленькие.