Авиация и космонавтика 2015 02

Сергей Викторович к тому моменту пришел к выводу, что без соответствующей рекламной кампании, или, как сейчас говорят, «пи-ар-акции», пробить стену равнодушия и апатии в кабинетах на Пироговке и Фрунзенской набережной было невозможно. Поэтому фирма «Камов» пошла на достаточно неординарный ход. 16 ноября 1996 г. группа российский журналистов была приглашена в Люберцы, где на площадке перед сборочным цехом их вниманию был представлен новый черный вертолет с надписью «Аллигатор» на борту. Даже непосвященным была видна родственная связь этой «рептилии» с «Акулой». Но «морда», то есть, конечно, носовая часть фюзеляжа удивила. Как впечатлили и подвески под крыльями – тяжелые управляемые ракеты Х-25 и ракеты «воздух-вохдух» Р-73. Безусловно, специалисты понимали, что это только весовые макеты, но расширение возможностей ударного вертолета поражало.

Было еще, чем удивить гостей. ГОЭС-640 «Самшит» был, правда уже знаком экспертам, хотя предполагалось, что внутри кроме дневной телекамеры и лазерного дальномера-целеуказателя будет впервые установлен французский тепловизор. Но вот носовой обтекатель получил совсем необычную форму.В его нижней части была установлена круглосуточная обзорноприцельная система «Ротор», имевшая подвижку в горизонтальной плоскости в пределах ±120°. «Ротор» имел два оптических окна, одно из которых должно было служить входным для французского же тепловизора Victor.

«Пи-Ар»-ход сработал. Та самая «общественность», с которой нужно было связаться через прессу, отреагировала почти мгновенно. О машине сразу же заговорили. ГК «Росвооружение» незамедлительно убедила С.В. Михеева, что «Аллигатор» надо везти в Индию, на выставку в Бангалоре, не дожидаясь подъема в воздух.

Впрочем, пресса и выставки были естественно лишь фоном для подготовки первого полета, к которому готовились все – КБ, Летно-испытательный комплекс, Опытный завод, Заказчик.

В кабине Ка-52 А.К. Смирнов

Историю создания Ка-52 невозможно представить без А.К. Смирнова, поэтому логика требует небольшого рассказа об этом человеке.

Александр Константинович Смирнов родился 26 августа 1952 г. В авиацию как и многие вертолетчики попал через Сызранское высшее военное авиационное училище летчиков, которое закончил в 1973 г. Как один из лучших пилотов на курсе был оставлен инструктором в СВВАУЛ. А в 1979 г. смог пробиться в элиту и быть зачисленным на испытательную работу в ГНИКИ ВВС. За плечами к середине 1990-х гг. были десятки образцов авиационной техники, в том числе Ка-50 и Ми-28.

Вот лишь несколько извлечений из характеристики на А.К. Смирнова в представлении на присвоение звания Героя России: «При определении характеристик устойчивости и управляемости вертолета Ка-50 на режиме предельных значений скорости и угла скольжения произошел отказ путевого управления. …В такой ситуации летчик имел право катапультироваться, но принял иное решение, позволившее сбалансировать вертолет и успешно завершить полет…

При проведении государственных испытаний вертолета Ми-28 в полете по определению возможности и безопасности стрельбы из подвижной пушечной установки произошел отказ управления… А.К. Смирнов смог успешно завершить полет и сохранить машину…

Впервые применил вертолет как средство пожаротушения в ночное время…»

Таких пунктов, каждый из которых в советское время расценивался как подвиг, набралось к 2013 г. полторы страницы. Жаль, но в руководстве профильного Министерства и даже в Администрации Президента Российской Федерации до сих пор так и не смогли найти Александру Константиновичу, как и его коллеге Александру Сергеевичу Папаю достойного их места в плеяде Героев.

К моменту, когда Смирнов в декабре 1995 г. пришел на Фирму, за его плечами были 16 лет испытательской работы на НИИ ВВС, а на груди – знак «летчик- испытатель 1 класса». По этим категориям он превосходил и Ю. Тимофеева, и О. Кривошеева, считавшимися уже едва ли не старожилами на «Камове». Поэтому, по инициативе начальника летноиспытательной службы Г.В. Сигеева, в качестве человека, которому будет доверен первый подъем машины в воздух был выбран именно Смирнов. Вторым на борту по настоянию Александра Константиновича был назначен не пилот, и не штурман, а бортинженер. Смирнов полагал, что главной задачей сидящего справа от него специалиста должен стать контроль параметров работы двигателей, которым предстояло оторвать от земли вертолет, на полтонны тяжелее «Черной Акулы». С этим лучше справится именно инженер, на восприятие которого не будут накладываться летные навыки пилотов и штурманов. Генеральный согласился с обоснованностью такого решения. И в полетный лист была вписана фамилия бортмеханика-испытателя Д. Б. Титова.

Аэродинамики пытались прогнозировать поведение машины в воздухе. Все-таки в конструкции произошли достаточно существенные изменения. Она стала тяжелее на полтонны – отсутствующее оборудование и предполагаемое бронирование имитировали стальные пластины балласта. Носовая часть стала короче и шире. Определенную тревогу внушала именно ширина. Э.А. Петросян и коллеги из числа двигателистов переживали – не создаст ли новая кабина препятствий для потока воздуха, поступающего на турбины. Сложность заключалась в том, что поведение В-80Ш2 прогнозировалось методом математического моделирования, поскольку возможности продуть машину в аэродинамической трубе не было. Не то, чтобы в России кончились бы трубы или закрылся бы ЦАГИ, но теперь все хотели денег и требовали почти бесконечного времени для написания отчетов.

Первый подъем новой машины

С машины сняли не получивший развития «Ротор». Носовую часть закрыли новым обтекателем. Под крылом заняли место контейнеры СБИ (система базовых измерений), под одной консолью магнитозаписывающее оборудование, под второй – контейнер с осциллографическими приборами.

А.К. Смирнов спустя 17 лет вспоминал, что тоже волновался. Да, опыт у него был колоссальный, но это был, по его словам, «первый полет для машины, да и для меня». Александр Константинович примерялся к новой кабине – многое было знакомым по «Черной Акуле» и по милевским «восьмеркам». На рабочем месте вроде ничего не стесняло. Обзорность достаточная. Правда, первый полет предстояло совершить с отключенным автопилотом. Но Смирнов был профессиональным испытателем, чтобы это обстоятельство сказалось бы на его настроении.