Тайны жизненной энергии

Об общих корнях суфизма и комплекса древнейших знаний Востока свидетельствует также «ишрак» — религиозно-философское учение о свете и мистическом озарении, развитое теологом и суфием Сухравади (1155–1191 гг.)

Ишрак, рассматриваемый как символ сокровенного знания, истинного пути и спасения, уходит своими корнями еще к доисламской религиозной традиции, включая зороастризм и манихейство. Легендарная еретическая подделка Корана, приписываемая Ибн аль-Мухаффа (ум. ок. 757 г.), начиналась хвалой Свету как Творцу сущего. Согласно Сухравади, только ишрак — интуитивное мышление, достигаемое аскетизмом и медитацией, — дает полное и истинное знание. В нем — извечная мудрость, полученная еще Гермесом Тримегистом с неба и передающаяся последовательно через ряд мудрецов Греции, Персии и Аравии.

Считалось, что ишрак недоступен для философов, не способных подняться выше уровня чувственно-рационального познания. Последовательные ступени ишрака — «прохождение» (сайр), «обхождение» (сулук), «обнаружение» (кашф), «усмотрение» (шухуд) и единение с познаваемым. Считалось также, что с помощью ишрака можно познать Абсолютную Истину — «Свет Светов» (нур-аль-анвар) и все восемнадцать тысяч миров во вселенной.

Само бытие — это свет, все предметы материального мира — сгустки света различной интенсивности, истекающие из Абсолюта. Представителями этого неистощимого света являются Солнце (в небесных сферах), огонь (среди стихий), свет величия (в человеке). Свет и мрак (т. е. небытие) бывают субстанциальными, если поддерживаются сами собой, и акцидвитальными, если питаются извне. Субстанциальный свет — это Бог, ангелы, душа человека. Субстанциальный мрак — это природные тела. Акцидентальный свет — это огонь и небесные светила. Акцидентальный мрак — это качества и формы природных тел.

Философия изучает мир тьмы и материи, теософия — мир света. Наилучшие из живущих — пророки, которые возвещают людям истины потустороннего бытия, так κέικ их души воспаряют выше ангельского мира.

Примерно с XI века на основе различных монастырских школ и братств стали возникать суфийские дервишские ордена. В них существовал строгий внутренний регламент, четко определенные ступени посвящения. Обычно первая из них — шариат — ставила целью изучение новичками норм ислама и обучение беспрекословно подчиняться старшим. Вторая ступень — тарикат — означала, что подготовленный ученик вступил на праведный путь и стал мюридом.

Мюриды продолжали свое обучение непосредственно под руководством того или иного шейха или иша-на. На третьей ступени — марифат — суфий должен был уметь в совершенстве сливаться с Аллахом в экстатическом трансе, а также имел право учить молодых. Четвертая и высшая ступень — хакикат — означала постижение истины и слияние с Богом, что было доступно очень немногим.

Несмотря на различия и разногласия между школами, во всех орденах существовала строгая иерархия, жесткая дисциплина и безусловное подчинение младших старшим. В некоторых случаях, при необходимости, ордена могли превращаться в мощные боевые отряды, вокруг которых складывались патриотические движения по борьбе с чужеземцами во имя священного джихада, то есть «священной борьбы с неверными».

Суфизм оказал огромное влияние на этику, литературу, искусство Ближнего Востока, включая среднюю Азию и Закавказье. Так, в поэтическом мире сложился своеобразный культ поэтов-дервишей. Наиболее известными деятелями мусульманской культуры, придерживавшимися идей суфизма, были: Ибн-Араби (1165–1240 гг.), Ибн Туфейль (ум. 1185 г.), Азиз ад-дин ибн Мухаммад Насафи (XIII в.) и многие другие.

«Вера содержит ту истину, форму которой приняло сердце и которая открылась сердцу, чтобы стать им познанной». Эти слова принадлежат Ибн-Араби. Искать духовные сокровища в своем сердце — один из лозунгов суфизма, и речь здесь идет, конечно же, не о сентиментальной любовной лирике. Мистический транс— основной источник истинного знания. При этом важно, что концепция единства религиозного опыта встречается неоднократно у поэтов-суфиев.

Основное внимание большинство поэтов уделяли пророческому знанию, высшим философско-религиозным истинам, мистическому опыту познания Бога, и в этом отношении поэзия суфиев весьма близка философской поэзии древнего Китая.

(По работе М.Д.Каратеева «Исмаилиты и ассасины» в сб. «Арабские истории» Москва, 1994)

Во второй половине восьмого века среди шиитов (одной из двух основных ветвей ислама — прим, составителя) произошел раскол. Их шестой имам Джаффар ас-Садик, лишил своего старшего сына Исмаила наследственных прав на имамат и назначил своим преемником другого сына — Мусу Казима. Нашлись шииты, которые сочли этот акт незаконным. Своим седьмым имамом они провозгласили Исмаила и в дальнейшем только за его потомками признавали право на имамат. Так зародилась секта исмаилитов, вскоре приобретшая характер своеобразного ордена, основателем которого считается некий Абдаллах ибн-Маймун ал-Каддах.

Известно, что первый глава исмаилитов только наружно исповедовал ислам, а в душе его ненавидел, как и все, идущее от арабов, и втайне принадлежал к одной из сект парсизма (учение Заратустры). Его ближайшие сотрудники и доверенные лица также были тайными зороастрийца-ми или вольнодумцами. Иными словами, сектой управляли враги ислама, вынужденные скрывать свои истинные убеждения от основной массы исмаилитов, которая состояла из верующих мусульман, но, по идее возглавителей, должна была служить только слепым орудием в их руках.

Сообразно этому, секта получила структуру ордена, который подразделялся на семь, а по некоторым источникам даже на девять степеней посвящения. Рядовые члены не поднимались выше второй, и здесь, в низах, по-видимому, господствовал чистый ислам. В. следующих степенях он постепенно развенчивался и наконец в самых высших — в которые посвящались лишь избранные — отрицался полностью. Тут выявлялась совершенно иная религиозно-философская доктрина, в которой можно обнаружить отдельные элементы учения Заратустры, буддизма и гностицизма, но кое-что оставлено и от мусульманства. Весьма заметно также влияние теоретической философии (метафизики) Аристотеля.

В общих чертах, по этому внутреннему учению ис-маил итов, существует некий абсолютный мировой дух или всевышний Бог, который, однако, не имеет определенного образа и характеризующих его свойств и качеств, — это скорее непостижимый для людей сгусток идеи творения и первопричина всего существующего. Исмаилиты сохранили за ним имя Аллаха, но считали, что какое-либо общение с ним невозможно и молитва ему бессмысленна.