Джеймс Баллард - Хрустальный мир (сборник)

Упоминание о телеэкране возникло, конечно же, не случайно. Наверное, здесь не место входить в излишние детали и обсуждать то, чего по-русски мы прочесть пока не можем. Но совершенно обойти молчанием книги, превратившие вполне традиционного писателя-модерниста в радикального предтечу (и классика) постмодернизма, превратившие писателя, как никто углубившегося в сферу психики, в одного из крестных отцов мультимедийного (и почти у нас в стране неизвестного) киберпанка, просто невозможно.

Давно заинтересовавшись непростым сопряжением личностного внутреннего пространства с пространством коммуникативным, публичным пространством, формируемым средствами массовой информации, в середине 60-х годов Баллард приходит к выводу, что внутреннее пространство существует в сложном динамическом взаимоотношении с другими формами реальности. Оно не может быть в конечном счете сведено к биологической или психологической модели; с другой стороны, не может быть рассмотрен без него и окружающий нас мир. И единственным путем к объяснению нашего существования может послужить двойной процесс: технологизация сознания и психоанализ внешнего мира. Баллард вступает в свой экспериментальный период; он начинает исследовать пространство медиа современного технологического общества, используя соответствующий прерывности этой среды нелинейный, фрагментарный стиль письма, напоминающий технику коллажа или знаменитого cut-up Уильяма Берроуза (некоторое представление об этой манере можно составить по «Последнему берегу»). В его произведениях по мере изучения взаимосвязи между глубоко интимными личными фантазиями и публичными образами все большее и большее место занимают персонажи — точнее, образы — из сферы средств массовой коммуникации — эмблематические киноактеры, светские иконы и т. п.

Многие из рассказов той поры можно обнаружить в «Выставке жестокости». В этом коллаже связанных между собой «сжатых повестей» Баллард встраивает историю личного психоза ее главного героя (доктора-психиатра), который последовательно выступает в разных ролях, проходя через целый спектр доступных нам во внутренней жизни возможностей, в чересполосицу наиболее разрушительных событий «общества зрелищ», таких как убийство Джона Кеннеди или смерть Мэрилин Монро. Только обращение к наиболее разрушительным тенденциям современного мира, погружение в саму стихию разрушения и может привнести в него смысл, утверждает автор. Причем обращение это на практике оказывается двусторонним и насильственным, и «хищные вещи века», агрессивные публичные образы, по-троянски навязываемые средствами массовой информации, берут каждого из нас приступом.

Книга эта, культовая для будущего киберпанка, симптоматичная для диагностов постмодерна, вызвала активное неприятие политически корректного мейнстрима (спокойнее отнесшегося к куда более скандальному «Крушению») и, в частности, американского истеблишмента: первое американское ее издание было уничтожено из-за названия некоторых главок, таких как «Почему я хочу трахнуть (fuck) Рональда Рейгана» [14] Напомним, что во время написания книги недавний киноактер Рональд Рейган был начинающим — и весьма успешным — политиком крайне правого толка. или «Убийство Джона Фицджералда Кеннеди, рассматриваемое как автогонка с горы». Лишь спустя несколько лет книга была опубликована радикальным американским издательством «Гроув-пресс» под другим названием (против которого, надо сказать, возражал автор). Зато предисловие к американскому изданию написал сам Уильям Берроуз, — отметив, в частности, «хирургическую точность в исследовании внесексуальных корней сексуальности», он подчеркнул, что «Выставка» затрагивает сексуальные глубины, недостижимые для самой жесткой иллюстрированной порнографии. Но речь тут шла о принципах; напрямую же сексуальные импликации современных технологий (а наука и порнография движутся, по его мнению, странно встречными курсами) Баллард представил в пресловутом «Крушении».

В этом, вряд ли классифицируемом иначе как порнографический, романе автор в моторизованной одиссее двух своих героев, фотографа Воэна и некоего Джеймса Балларда, беспощадно и последовательно анализирует дегуманизированный эротизм и жестокость, которые представляются ему неотделимыми от новых технологий, — анализирует, конечно, не в научном плане, а фантазмируя фантазмирующих, — не случайно он дает главному герою, от лица которого ведется повествование, свое имя. Мир в котором мы живем, из-за катастрофического исчезновения дистанции между реальностью и уже не психическими, а образно-симуляционными ее проекциями, перенасыщен сексуальной изобразительностью, доставляемой нам новыми технологиями. Хотим мы того или нет, замечаем или нет, но все мы вовлечены в некую безличную сексуальную деятельность — фильмы и телевизионные рекламные ролики, изобразительная реклама, мода, сама повседневная жизнь, все вносит в нее свою лепту. Собственно, весь наработанный традицией последних десятилетий сексуальный изобразительный ряд глубоко внедрен в психическое пространство нашего обитания, причем внедрен через симуляционное. посредство новых технологий, и именно это срастание естественного и искусственного, биологического и технического, интимного и публичного и составляет предмет навязчивой медитации автора, и заставляет его героев искать утопического совокупления конечного оргазма со смертельной аварией.

Через две недели после завершения «Крушения» Баллард попал в серьезную автомобильную аварию, во время которой его машина, перевернувшись, вылетела на встречную полосу. «Предельный случай подражания природы искусству», — не без жестокого удовольствия прокомментировал в одном из интервью писатель. Ну что же, тем лучше для искусства и тем хуже для природы.

Хрустальный мир (перевод В. Лапицкого, В. Гольдича)

Белая женщина, белая птица (перевод М. Пчелинцева)

И пробуждается море (перевод В. Гольдича)

Утонувший великан (перевод М. Загота)

Дельта на закате (перевод М. Пчелинцева)

Садок для рептилий (перевод В. Гольдича)

Сторожевые башни (перевод В. Гопмана)

Время переходов (перевод М. Пчелинцева)

Безвыходный город (перевод Ю. Эстрина)

Зона ужаса (перевод В. Гольдича)

Эндшпиль (перевод М. Пчелинцева)

Последний берег (перевод А. Корженевского)

Сумеречная зона (перевод М. Пчелинцева)

Мистер Ф. это мистер Ф. (перевод В. Гольдича)

Перегруженный человек (перевод М. Пчелинцева)

Джоконда в полумраке полдня (перевод В. Гольдича)

Ноль (перевод М. Пчелинцева)

В. Лапицкий. Психолог? Киберпанк? Порнограф?