Алеся Лонская - Репортаж: От идеи до гонорара

Слова сочувствия можно найти для любого человека — даже для матери зверюги-преступника. Подходите к ней не с позиции «Ваш сын негодяй и поделом ему», а как человек, принимающий ее боль близко к сердцу. Покажите это словами!

ПРИЕМ 10. Говорите с героем наедине.

Если вы будете общаться сразу с несколькими людьми, обязательно найдется одна кликуша, которая закричит, что вы тут чернуху ищете, что вы агент Госдепа, и ничего вам не скажут. И всех ваших героев эта кликуша просто распугает. Поэтому нужно отводить вашего героя в сторонку, «на пару слов». Кстати, если он с вами отошел — это уже означает согласие на разговор, и после этого отказать вам будет не вежливо. Поэтому сначала отводите героя в сторонку, задавайте открытый вопрос (согласно приему 7), а дальше постепенно сообщайте о ваших намерениях.

ПРИЕМ 11. Преодолейте чувство вины.

Часто в спешке и в ситуации переживания острого горя герой клеймит вас за то, что вы делаете свой хлеб на чужой крови. Это приносит журналистам тяжелые психологические травмы. Ощущение, что мы выполняем какую-то грязную работу, стремясь сделать переживания пострадавших достоянием общественности. Как ваше чувство вины влияет на вашу работу? Очевидно, отрицательно! Вы будете работать в полсилы, неосознанно стремясь как можно меньше тревожить людей. Что это означает? Что ваш мозг начнет вам приказывать «общайся с людьми как можно меньше, собирай как можно меньше комментариев!». Такой приказ равносилен приказу «делай вид, что работаешь, но на самом деле не работай». У вас внутри будут одновременно нажаты две педали, педаль газа и педаль тормоза. Вы неизбежно заработаете себе приступ эмоционального выгорания и язву желудка, но вначале у вас просто будут провальные ситуации общения и хиловатый материал. А как же иначе — ведь вы сами приказали себе тревожить людей как можно меньше! Провальные ситуации общения и хиловатый репортаж прибавят вам чувство вины перед начальством и ощущение собственной несостоятельности.

А теперь о том, как это все выглядит со стороны. Я уже говорила, что собеседник воспринимает информацию о вас с помощью языка тела. И если от вашего тела исходит сигнал «Мне не хочется общаться, но я вынужден!» — это будет интерпретировано как «Откажи мне!». И вам откажут.

Чтобы убрать ногу с педали тормоза, мы можем либо изменить отношение к ситуации, либо уйти от ситуации. Уйти от ситуации — означает не браться за те задания, которые вызывают в вас чувство вины. Но этого мало, потому что человек, ощущающий чувство вины, не адекватно воспринимает себя, свои способности и ситуацию. Иными словами, не ваше задание стало причиной вашего чувства вины, а что-то другое. Что пусть разбирается ваш психотерапевт, я же буду менять отношение к ситуации. Попробую объяснить вам, что мы делаем на месте трагедии.

Заставить читателя почувствовать степень страдания наших героев — это важная социальная миссия. Если настоящее знание о катастрофе остается в узком кругу ее участников — власти делают все, чтобы скрыть степень своей вины и понести минимальные репутационные и денежные потери. В ущерб интересам пострадавших. А если настоящее знание о катастрофе становится достоянием широкой общественности — то общественность потребует от власти отчета. А что такое «настоящее знание о катастрофе»? Знание количества погибших? Нет, этого недостаточно. Общественность требует от журналиста возможности сопереживать его героям, прочувствовать силу их эмоционального страдания. Это могут дать только репортажные подробности. Общаясь с родственниками погибших, вы, к примеру, можете спросить, о чем муж говорил с погибшей женой по телефону в последний раз. Эта цитата дорогого стоит. Он может начать сожалеть, что упрекал ее в чем-то вместо того, чтобы сказать ей, как любит ее,— ведь так давно не говорил, а теперь сказать не успел. Стыдно ли журналисту спросить об этом? Пострадает ли от публикации этой цитаты муж погибшей? Вряд ли. А читатель от таких цитат идет и говорит своей жене «Я люблю тебя» — а вдруг тоже не успеет!

Ваша задача на месте события — стать нервом, который переносит импульс от больного органа общества к его мозгу, т.е. сознанию большинства. Чем сильнее импульс — тем лучше «мозг» начинает решать проблему.

Часто пострадавшие добиваются компенсации ущерба в суде только благодаря публикациям журналистов, которых сами какое-то время назад клеймили, что они делают хлеб на чужой крови. Я хочу, чтобы вы понимали, что это не так. И простили им эти слова. Ну и, конечно, не делайте такого, что противоречит вашим этическим установкам. Если человек не хочет общаться — наседать не надо. Всегда можно найти того, кто захочет. Всегда есть люди, которые хотят поделиться своей болью даже с журналистом. Особенно если вы ненавязчивы и вежливы. И умеете сопереживать. В этом я не сомневаюсь, поскольку чувствительность к людям — основа нашей компетенции.

С людьми, которые ведут себя неадекватно и истерично, разговаривать не надо и спорить тем более. Надо соглашаться, сочувствовать, оказывать посильную помощь. В ситуации эмоционального стресса максимум, что вы можете вынести от таких людей для репортажной сцены — это описать, как именно человек ведет себя. Этически тут вы ничего не нарушаете, ведь вы не пишете фамилию. Вы показываете, что вот женщина плачет, кричит и бросается на полицейского. И что именно кричит. Понятно, что от этой женщины не добиться, чтобы она рассказала вам, кто у нее там умер и прочие подробности. Вы всегда можете представить эту сцену так, чтобы женщина вызвала у читателя сочувствие, а не отвращение.

Нам не потому нужны драки, слезы, крики и кровь, что это «чернуха», а «СМИ интересует только это». Если в вашем репортаже будут драки, слезы, крики, кровь — это значит, что они были и в реальности, и вы хорошо поработали, запечатлев их в своем материале. Потому что драки, слезы, крики, кровь — более сильный сигнал к тому, чтобы власти среагировали на конфликтную ситуацию и помогли жителям выйти из нее, это более сильный сигнал, чтобы волонтеры поехали помогать жителям, это более сильный сигнал, чтобы общество сказало «пора прекратить это». Считается, что фотография репортера Ника Ута прекратила вьетнамскую войну. 8 июня 1972 г. он снял знаменитый кадр (не надеясь, впрочем, на его опубликование, потому что он слишком жестокий), потрясший американское общество. По дороге бежала обожженная, полностью голая, рыдающая девочка с искаженным от боли лицом. На ее одежду угодили следы химического оружия сброшенного на деревню.

Подытожим. От здорового человека при всяком сотрудничестве исходит посыл «То, что я делаю, нравится мне и полезно обществу». Если вам сейчас, на вашем задании, тяжело дается ваша работа и поэтому она вам не нравится — это нормально. Это не значит, что она не нравится вам всегда. Вы чувствующий человек. И отказаться от чувства вины — вовсе не значит отказаться от чувств. Отрицание своих чувств приводит к эмоциональному выгоранию. Итак: мы имеем право переживать за наших героев, плакать вместе с ними и ненавидеть их обидчиков. Но испытывать чувство вины за свое присутствие там — непрофессионализм и начало невроза.