Алеся Лонская - Репортаж: От идеи до гонорара

Если герой «увлекся» — хвост вопросов лучше отрезать.

Если же несколько вопросов будет в речи автора — это будет похоже на истерику:

Так когда же власти обратят внимание на народ? Почему до сих пор никто так и не сделал бабушке пандус? Почему старики, воевавшие за нас, должны страдать? Разве это не позор? Может, хватит нам быть отстающей страной?

Вместо этого истеричного пассажа можно просто написать:

Пандус бабушке так и не сделали.

Пожалуй, единственный удачный способ присовокупить к вашему бэкграунду вопросительное предложение — это сделать его связкой между абзацами:

Потом, ради еще большей безопасности самых маленьких пассажиров, родителям начали рекомендовать поворачивать детские сиденья лицом назад. И мало кто мог тогда предположить страшные последствия уменьшения «видимости» ребенка для родителей. Ну кто способен забыть собственного ребенка в машине?

Как выяснилось, богатые люди могут. И бедные. И средний класс. Родители всех возрастов и национальностей. Матери забывают детей также часто, как и отцы. (…)

Длина предложений.Предложения, содержащие более 20 слов, читаются тяжело и отбивают всякое желание читать дальше. Разбивайте их на части. Среднее предложение должно содержать не больше 10 слов. Не должно быть вот такого:

По периметру тянется железная череда стульев, которая способна облегчить положение лишь половине, все остальные вынуждены проводить время на ногах, перемещаясь без какой-то определенной цели по всему первому этажу.

Редактируем:

По периметру тянется железная череда стульев. Но мест всем не хватает: больше половины посетителей стоят.

Часто большой абзац — признак лишнего бэкграунда либо лишнего описания. Такие «кирпичи» нужно сокращать.

Общая колонна байкеров выезжала из Армавира 13 сентября в обед, около часа дня. В силу обстоятельств и моих нерасторопных друзей-спутников мы в нее не попали, а выехали на пару часов позже. Так что первый пункт намеченных клубом Soultwins МС мероприятий — посещение Музея-памятника защитникам перевалов Кавказа во время Великой Отечественной войны в поселке Орджоникидзевский, расположенном в 8 км севернее Карачаевска,— мы пропустили. Но, по словам очевидцев, там колонну встретил глава администрации Карачаевского района, представители совета ветеранов, совета старейшин и другие официальные и неофициальные лица.

Дальше журналист пытался перечислить весь маршрут байкеров с мельчайшими подробностями, из-за чего текст было читать тяжело. Сцена просто потерялась в болоте лишних слов типа «в силу обстоятельств и моих нерасторопных друзей-спутников». В тексте следовало оставить две-три хорошие сцены, которые журналист наблюдал сам, а маршрут можно изобразить в виде инфографики или вынести в подверстку. Так текст ужимается в два-три раза, а впечатлений от него остается больше.

Длина предложений задает ритм. Несколько подряд длинных предложений тормозят чтение. Так же, как и несколько коротких. Не стоит ставить подряд предложения, одинаковые по длине, ритму, составу:

В выглаженном фартуке я выхожу в зал. Провожу карточкой по терминалу и открываю смену. Мерно жужжат кофемашины. Звучит техно. Несмотря на раннее утро, гостей уже с десяток. Сегодня я работаю в курящем зале.

Я словно разгоняюсь и тут же торможу, ударяясь лбом в стекло. Чередуйте короткие и длинные предложения:

В выглаженном фартуке я выхожу в зал и открываю свою смену, проводя пластиковой карточкой по терминалу. Мерно жужжат кофемашины. Звучит техно. Несмотря на раннее утро, в курящем зале, где я работаю, гостей уже с десяток.

Можно разбить описание прямой речью, тогда будет еще лучше:

В выглаженном фартуке я выхожу в зал и открываю свою смену, проводя пластиковой карточкой по терминалу.

— Добрый день. Это зал для курящих, за стеной — для некурящих.

Мерно жужжат кофемашины. Звучит техно. Несмотря на раннее утро, в курящем зале, где я работаю, гостей уже с десяток.

Разбивка на абзацы.Размером абзаца можно манипулировать для создания эмоций. К примеру, в длинном долго рассказывается, что делал человек, чтобы что-то не случилось, а затем следует абзац из одной фразы, что это все же случилось. Так, часто абзацем отбивается переход от несчастья к счастью и наоборот.

Однажды я не пил девять месяцев. Такого в жизни у меня никогда не было. Мы поехали с другом к морю и неделю отрывались по барам и дискотекам. Я не пил, но заметил, что веду себя как пьяный. Язык заплетался, я говорил чушь, а с утра у меня было похмелье. Я вел жизнь алкоголика без спиртного.

В последнее утро отпуска я проснулся и понял: либо выпью, либо умру. Когда я вошел в вагон поезда, все вокруг пили спиртное. Это был конец.

Мне вручили два стакана — с соком и водкой. Как из трубы я услышал свой голос: «Я не пью». «А придется»,— ответили мне. Я сжал зубы, сдавил стакан в руке и просидел так полчаса. Попутчики смотрели на меня как на сумасшедшего. Потом я услышал, как произношу «Господи» и ставлю стакан на стол.

Всю ночь я жил по минутам. «Еще десять минут, и напьюсь, еще пять минут и точно напьюсь».

А с утра я плакал, прыгал в тамбуре и кричал: «Я трезвый! Я трезвый!».

В этом отрывке есть мини-сюжет с экспозицией, завязкой, развитием действия, кульминацией, развязкой. И разбивка на абзацы соответствует сюжетным элементам.

В конце абзаца хорошо действует фраза-интрига, которая гонит читателя в следующий абзац («Это был конец»).

Главный принцип при работе с репортажной сценой — показывать, а не пересказывать. Если в сцене отсутствуют детали или диалоги — значит, вы принялись пересказывать увиденное в косвенной речи вместо того, чтобы дать читателю услышать или увидеть самому.

Минут пять две довольно-таки интересные женщины жаловались друг другу, рассказывая о своих проблемах. Мимо них прошла очередная толпа так называемых «черных» и бабули снова начали любимую беседу о «понаехавших». Судя по их разговорам, эта тема им показалась куда интереснее.