Эрна Померанцева - Мифологические персонажи в русском фольклоре

вз А. Н. Афанасьев. Поэтические воззрения слапяп на ііі родѵ, т. 1, стр. 328.

54 Е . Г. Кагароо. Религия древних славян. М., 1918, стр.

55С. В . Максимов. Нечистая, неведомая и крестная сѵ стр. 88.

5ЯГМЭ, ф. Т.

I Ітлк, все мотивы, связанные в былине с образом мирского царя, известны и народным поверьям. ін.імічки и бывальщины о водяном говорят и о *і«» жене водянихе, и о подвластных ему русалках и < лугах, описывают его палаты в подводном цар-і і ш*. Поскольку в былине нет портрета водяного трудно решить, так ли уж он отличается от <���•» тГфазного, опутанного тиной голого старика во-і иного, как утверждал Вс. Миллер. Сказители ограничиваются тем, что в лучшем случае говорят і»о испуге Садко при виде морского царя, чаще

• г нссго только констатируют появление последит»: «Кабы из моря водян-царь подымается»* 7, н^и* «Вдруг появился водяной царь, затащил в

пни палаты» 58; «Ай как тут вышел царь водяной

КО

имігрь из озера» .

Г.іким образом, все мотивы былины: внезап-и ни нгтреча (один из самых распространенных ми in поп быличек о всех демонических суще-тих), опускание в подводное царство (распро-

• ■ р.шены рассказы о мельниках, ходящих ночевать н і /іію озера, о музыкантах, играющих подводным чі |*гям, и т. д.), награды водяного царя (уловом,

і ічі-Гі в пчеловодстве и т. д.), пляски водяного,

• »<���ы* описания палат и дочерей водяного царя, і‘ііиті>бы героя в подводном царстве — отнюдь мг и паяются достоянием только былин, а известии п ѵгтной прозе, в частности, быличкам и 6ы-ініміііпшам. Мотивы эти, несомненно, к моменту Формирования былины о Садко были широко рас-•іIк■« і р.іпсиы в озеонон Новгородской Руси и легли и in ному эпической песни. На дальнейшем историки ком пути былипы обоаз морского паря в рас-

11 і іг и музыканте, заслужившем его внимание не-

in tii игрой, поддерживался и расцвечивался \ і мерными рассказами, а также воздействием тех інілшеГ»!іых сказок, которые использовали те же •ічемсп п>і народных поверий. Последнее тем более

вероятно, что по существу своему, по характеру соотношения с действительностью, по системе образов былина о Садко — одна из самых «сказочных» былин русского эпоса.

Образ водяного царя в волшебных сказках во многом аналогичен образу Кощея или старика «сам с ноготь, борода с локоть», т. е. является воплощением враждебной положительному герою темной силы сказочного царства.

В сказке, за редким исключением, так же как и в былине, нет словесного портрета царя — водяного дедушки. Только сказочник И. Ф. Ковалев со свойственной ему обстоятельностью в сказке «Чудо морское — зверь лесной» рисует «страшное

мохнатое чудо: ноги мохнаты, а на них были но во ** °

пыты» , а в другой сказке говорит, что водяной— «старик с большой седой бородой, а нос был у него чугунный» 61. Портрет этот, возможно, навеян не только поверьями, широко распространенными на родине И. Ф. Ковалева, но и лубочной картинкой, возникшей на основе заметки «Санкт-Петербургских ведомостей» 1739 г.; на ней изображен «водяной дедушка», якобы пойманный рыбаками у «островов Гишпании» — «водяной мужик», «монст-рум», «безобразный человек, покрытый шерстью»;

там же изображено и длинноносое '«чудо лесное,

•» 62 поймано весною» .

Как правило, портрета водяного царя в сказке нет. Образ этот чаще всего связан с сюжетом «Чудесное бегство» («Указатель» Аарне-Томпсона, № 313). Связь его с водной стихией в русских сказках особенно не подчеркивается. Обнаруживается она только в том, что водяной схватывает свою жертву — царя или купца — в тот момент, когда он пьет из ручья или колодца, или в том, что герой настигает дочь водяного царя при купаиии.

В волшебной сказке водяной фигурирует в эпизоде встречи с героем, от которого требует заслу-

со«Сказки И. Ф. Ковалева». М.» 1941, стр. 111.

G' Там же, стр. 80.

0А Д. Ровинский. Русские народные картинки, т. II. СПб, 1881, стр. 56 (Атлас, т. II, № 309).

миной благодарности, жертвы, в законности fco-н»|»ой ни герой и его жена, ни сказочник и его • шпатели не сомневаются. Водяной дедушка заключает договор, в силу которого купец или царь и» а жен отдать ему своего сына. Кроме того, водя ниц— отец красавицы, которой добивается младший герой и которая помогает ему, как Чернава или дичь поддонного царя в былине беломорского ска-чптля Л. Крюкова, бежать из-под власти водяно-и» паря и вернуться на родину. Водяной дедушка мдаот герою невыполнимые задачи, гонится за ним п своей дочерью во время их полного чудесных •фгнращений бегства. Однако герои сказки, как и и jм>и былины, всегда одерживают над ним верх. •і.і обязательная победа человека над демони-*ні кпм существом отличает сказку и былину от мы дички и бывальщины с их склонностью к тра-і нчсскому исходу столкновения человека с сущест-м.»ми потустороннего мира.

1Ігрты духа природы, в которого верят, в сказ-іч іопсршенно утеряны. Водяной в ней, так же как Кніиеіі, как Баба-яга, как Лихо Одноглазое—фан-пн шчсский персонагк, наличие которого естественна дли мира сказки. Ни сказочник, ни его слуша-и ли не допускают возможности увидеть этого ска-нічниго водяного дедушку в своей реке, стать его

♦ • |»гиой, войти с ним в соглашение. Он страшен, но 6 ім.ін природа этого страха иная, чем вызванного м.іличкой о действительной встрече с водяным или

• 11111 м. Вместе с тем несколько схематичный ска-ИІЧИ1.Ш образ водяного дедушки несомненно опира-

• и м на живую и общеизвестную традицию неска-м.чііоіі прозы и поэтому не нуждается в детальной

Ми ІІИЧНЦИИ.

И гноей установке на вымысел или на правду Им чипа и сказка в данном случае однородны или, им и|і.іиней мере, однотипны. И в том, и в другом \ уч.іг вопрос достоверности не возникает, он не . иігі гиен. Морской царь фигурирует как естественниц персонаж, существование которого в том мире, и іниором живет герой, столь же натурально, как ііініи ігѵіііс на дне морском Николы Можайского,

* и /кі питьба героя на Чернаве или на дочери водяного царя, обладающей колдовскими чарами, как чудесные превращения при бегстве. Былина о Садко— былина-сказка, и живет она по законам сказочного мира.

Образ поверья входит в другую повествовательную систему и в связи с этим видоизменяется: становятся иными его интерпретация рассказчиком и восприятие слушателями, несмотря на совпадение основного рисунка образа и отдельных повествовательных мотивов.