Константин Асмолов - Не только ракеты: путешествие историка в Северную Корею

Россия и Китай больше не будут поддаваться на американские обещания. И, таким образом, снова формируется «северный треугольник», хотя, по моему мнению, он более условный, чем «южный». США же активно сколачивают свой треугольник «Вашингтон – Токио – Сеул». С 2012 г. они оторвали РК от России и Китая (с моей точки зрения, ситуация более сложная: пример – «Евразийская инициатива» Пак Кын Хе, которую можно считать попыткой наладить отношения с указанными странами). С того же года проходят морские учения с участием авианосцев. В ответ Россия и Китай проводят свои учения, и процесс подходит к какому-то новому этапу, хотя мой собеседник затрудняется ответить на вопрос, станет ли ситуация вокруг Кореи триггером Третьей мировой.

Я в ответ отметил, что северного треугольника на самом деле нет. Ни Россия, ни Китай не обязаны защищать Север так, как обязаны США защищать Юг по договору о взаимной обороне.

С этим лектор в целом согласился. Основой оборонной концепции КНДР является самооборона. Поэтому, например, КНДР не проводит ни с кем совместных военных учений. Но вообще, если Корея мирно объединится, то она может стать не очагом напряженности, а буферной зоной, теоретически способной ослабить региональное противостояние России и Китая – с одной стороны, Америки и Японии – с другой.

Тут мне стало интересно, как северяне реагируют на то, что они сначала вошли в ДНЯО, а потом его покинули (именно это, по мнению ряда критиков, отделяет корейский кейс от индо-пакистанского).

Ответ прост. Мы вступили туда из соображений защиты безопасности, однако затем США использовали его для давления, и хотели выйти в марте 1993 г., как раз когда начались первые разговоры про ось зла на фоне первой иракской войны. Однако после подписания Рамочного соглашения мы отложили этот выход и вышли уже после того, как Буш обозначил нашу страну целью превентивного ядерного удара. Мы извлекли из этого важный урок. В критической ситуации нас не защитит ни апелляция к ООН, ни какие бы то ни было договоренности. Россия и Китай не ответят ядерным ударом по Америке в случае, если та применит ядерное оружие против КНДР. Кроме того, ни они, ни тем более, ООН не смогут предотвратить подобный удар. Таким образом, мы можем рассчитывать только на наши силы ядерного сдерживания.

Нас не очень интересует российско-американское или китайско-американское противостояние. И можно обратить внимание (это уже от себя), что Северная Корея действительно не высказывается по Сирии или Украине. Интерес КНДР – сохранение своего суверенитета. Мы не угрожаем России или Китаю, ядерное оружие России и Китая не угрожает нам.

Корейско-российские отношения традиционно братские со времен Второй мировой войны, когда мы вместе противостояли Японии. Современная Россия выступает за самостоятельную позицию и сдерживает господство США. Империалисты ужесточают санкции, и у нас мало возможности развивать внешнеэкономическое сотрудничество, но мы не сидим, сложа руки – так как у нас с давних времен традиция самостоятельности/автаркии, мы не подвержены влиянию конъюнктуры и поэтому развиваемся.

К сожалению, это была единственная беседа, где большую часть времени говорила российская сторона, так как «штатный американист» КНДР был единственным человеком, который пытался разговаривать со мной склейками из заявлений МИД. Возможно, дело в том, что Институт США был создан только 21 января 2014 г. (честно говоря, меня очень удивляет, что это случилось так поздно), насчитывает примерно тридцать человек и пока включает в себя всего три кабинета. Первый занимается ядерной проблемой, второй – северокорейско-американскими отношениями, третий – сотрудничеством с аналогичными организациями. Материалы они получают из МИД и представительства КНДР в ООН. Естественно, это вызвало у меня недоумение, ибо где в этой конторе изучение собственно США: их внутренней политики, истории, культуры, всего того, что определяет внешнеполитический курс и позволяет его прогнозировать.

Так или иначе, товарищ изложил мне официальную позицию, которая сводится к тому, что в отношениях США и КНДР сегодня самое большое похолодание из-за жестокой враждебности и ядерной угрозы Вашингтона. Обама [86], чтобы уйти от ответственности, усилил санкции и военную угрозу. Типичный пример: военные учения и резолюции по экономическому удушению нашей страны, направленные на ликвидацию нашего суверенитета. Раньше они хотя бы позиционировали оборонительный характер своих учений, а в 2016 г. сбросили маски, подняли на щит т. н. «Оперативный план 5015», предусматривающий нанесение точечных ударов по руководителям КНДР, а также обнаружение и уничтожение ядерного и ракетного вооружения Северной Кореи, занесли Маршала в санкционный список в связи с правами человека.

В связи с этим мы полностью закрыли канал контактов в Нью-Йорке и будем решать все двусторонние вопросы в условиях военного времени. США идут курсом провокаций и угрозы, размещают стратегические вооружения, в сентябре 2016 г. привезли подводную лодку с ядерным оружием на борту, в октябре – новые учения с авианосцем «Рональд Рейган», но мы тоже развили ядерные технологии, стали «полномасштабной» ядерной державой и зафиксировали государственную линию на развитие ядерных вооружений.

В перспективе Соединенные Штаты (наверное) правильно поймут наш стратегический статус, откажутся от агрессивных планов в отношении нас и изменятся к лучшему. Но они должны показать своими действиями, что они изменились, а если они не извлекут урок из развития ситуации – их ждет трагический конец. (Да, именно так он и сказал.)

Иными словами, наш курс на взаимодействие с Америкой – это или диалог, или война. При этом мы более полувека готовились к войне с Америкой, и слов на ветер не бросаем. У нас есть свои ноу-хау и свои джокеры.

США понимают только язык силы. Это значит, что стратегия компромиссов с ними невозможна. Вот, возьмем в свое время «Пуэбло». Американцы давили, СССР уговаривал пойти на компромисс, заявляя, что может возникнуть война. А мы не слушали, пошли на обострение, и в итоге они отступили. На самом деле, они не сильны так, как кажутся. Вот вы не идете на уступки по Крыму и Сирии, и в итоге де-факто крымский вопрос закрыт. Это был ваш судьбоносный момент, и мы делаем также.

(Такая позиция, кстати, довольно распространена. Несколько моих северокорейских собеседников полагали, что обострение будет продолжаться до тех пор, пока американцы не откажутся от своей позиции, и при Ким Чен Ыне противостояние с Америкой закончится (вот только как…).)

А что касается внутренней политики США, то нас волнует только то, будет ли у нового президента воля отказаться от враждебности и прекратить ядерный шантаж. Такой подход, естественно, меня огорчил, потому что он позволяет только реагировать в ответ, не пытаясь предсказывать ходы противника. После чего я максимально вежливо объяснил, как надо изучать Соединенные Штаты, как вообще работает аналитика и прогностика, и что хорошо бы вашему институту завести еще два кабинета, один – по внутренней политике США, а другой – по истории и культуре, дабы вы могли значительно лучше представлять себе внутриполитическую кухню и культурный бэкграунд, на основании которого формируется система принятия решений. Например, какое значение имеет протестантское вероисповедание и мировоззрение, в рамках которого искренне верующий протестант абсолютно честно воспринимает Северную Корею в ее традиционном виде как государство зла ввиду полного противоречия ценностных моделей. И тогда вы сможете работать проактивно, а не реактивно, держать стратегическую инициативу в руках.